***

Очевидно, что-то между ними было такое, что не оставило Годунова равнодушным. Что же это? Или кто? Отмахнувшись от этих мыслей, я отсидела остальные пары и поехала домой.

Открыв окно на кухне, я выглянула наружу. Ветерок приятно трепал мои волосы — это чувство вызывало бурю эмоций, испытанных в прошлом. Вспомнив о сне, я прикоснулась к месту на шее; позже пошли воспоминания с поля, больницы, и наконец, тот самый, злосчастный день… Когда перед глазами начало плыть, я быстро подумала о чем-то другом, радостном, но пока таких моментов не много накопилось.

Мне становилось легче, но тот день до сих пор вызывал дрожь во всем теле, стыд и слезы. После всего я хотела поскорее выйти из дома Соколова, упасть на землю и плакать. Много раз меня посещали мысли о прекращении своей жизни, потому что я просто устала, устала так жить, устала терпеть, устала молчать, ненавидеть, плакать… мне хотелось, чтобы после того сна кто-то все-таки убрал бы нож от моей шеи, дав вдохнуть полной грудью, чего я все еще не могу сделать даже сейчас.

Мои мысли прервал стук в дверь. Я вздрогнула, ухватившись за подоконник и закрыв окно, оставив только форточку, вышла в коридор. Не стала смотреть в глазок и сразу открыла дверь. Стоило хотя бы попробовать подумать, что не только один человек может зайти ко мне в гости. Открыв дверь, я увидела перед собой Кирилла, и тут же попыталась закрыть ее, но он не дал этого сделать.

— Пожалуйста, уходи, — умоляюще попросила я, пытаясь захлопнуть дверь.

— Позволь мне зайти, — попросил он, будто бы не пытался заставить меня это сделать.

Я почувствовала, как слезы снова накатывали, и еще раз попыталась закрыть дверь, но Кирилл выставил ногу вперед, после чего сам зашел, уже не спрашивая разрешения.

Я по инерции прижалась к двери, когда опоры не осталось, и попала в угол. Вжавшись в него, я боялась посмотреть на Кирилла.

— Прошу тебя, — взмолила я, — пожалуйста, — зажмурилась, — уходи.

— Почему же ты так хочешь меня прогнать, Тамара? — удивленно спросил он, стоя на месте ко мне спиной. — Я пришел к тебе серьезно поговорить, а ты меня даже впустить не желаешь.

Опять этот тон. Почувствовав неладное, я на несколько секунд вгляделась в его спину: что-то было не так. Что-то в голосе, походке, движениях.

— Ты пил? — спросила я, опасаясь страшного. Кирилл посмотрел на меня с театральным удивлением, высоко подняв брови и скривив рот.

— Как ты могла такое обо мне подумать? — возмутился он.

— Как ты узнал, где я живу?

Он промолчал и пошел вглубь дома. Осознание того, что я была здесь одна, не могло не наводить ужас. Но нужно было что-то сделать, иначе… опять этот старый Кирилл… Иначе он погубит себя. В последний раз, когда он пил, едва не произошло самое страшное… Не имея прав, он сел за руль и чуть не разбился. Не могу однозначно припомнить, что я чувствовала, но это точно было беспокойство.

— Пожалуйста, выйди отсюда и иди отоспись. Тебе не о чем разговаривать со мной в таком состоянии, — твердо проговорила я, хотя внутри был пожар, готовый спалить меня всю. — Прошу, — я подошла к нему, уперлась руками в грудь и попыталась направить к двери… Тщетно.

Кирилл схватил мои руки и наклонился к моему лицу, я застыла, не решаясь двигаться с места. Он посмотрел на меня потухшим взглядом и улыбнулся странной улыбкой.

— Почему в последний день в школе, ты тогда… вдруг убежала от меня?

Снова…

Я широко открыла глаза, стараясь не вспоминать тот день. Тогда был чуть ли не пик всех моих срывов. Попытавшись высвободиться из его хватки, я приблизила руки к себе, из-за чего в глазах Кирилла вспыхнул недобрый огонек.

— Знаешь, а я ведь никогда не позволял себе лишь одного с тобой, — начал он. Я пыталась убрать его руки, но он лишь крепче сжимал их, из-за чего костяшки пальцев побелели. Я пискнула от боли и поняла, что мне не становилось легче, стоит затронуть тему воспоминаний.

— Пожалуйста, давай не будем вспоминать прошлое, ты пьян, поэтому не можешь адекватно оценивать ситуацию. Прошу, уходи, — я чуть ли не молила его, опустив голову. Ноги начинали подрагивать. Не устояв, я повалилась на колени, прямо в ноги Кирилла.

Он разозлился.

— Нет, — Кирилл с ненавистью поднял меня с пола, держа за плечи. — Почему ты все время бегала от меня, выставляя меня виноватым? — он снова начал заводить старую песню. — Я ведь не был виноват…

— Может, потому что мне было до ужаса страшно осознавать, что ты можешь сделать со мной все что угодно и не будешь останавливаться, потому что сам не осознаешь, что творишь, — прошептала я, еле удерживаясь на ногах. Кирилл выслушал все. Алкоголь выводил его из себя, он не чувствовал, что что-то происходит, в него будто бы вселялся другой человек. В данном случае тот Кирилл, который пытался излечиться, не смог удержать свои позиции, и пришлось старому Кириллу из школы прийти на его место.

Я отлично знала, на что он способен. И именно оттого, что знала, и боялась.

— Я не был виноват, — повторил он, опуская голову. Он рассмотрел мои руки, что все еще сжимал, не думая, приблизился ко мне так, что я не успела среагировать, и поцеловал. Я замычала от неожиданности, пытаясь вырваться, но он крепко держал мои руки одной своей, а второй схватил за затылок и надавил, приближая меня к нему. Осознав всю ситуацию, я задрожала всем телом и почувствовала соленый привкус, бесполезно пытаясь вертеть головой в разные стороны. Но это были не мои слезы, плакал Кирилл…

Он расслабил хватку на руках и теперь прижимал меня к стене. Я воспользовалась его сбитой бдительностью и вырвалась.

«Прости. Я больше не люблю тебя, что есть теперь». «И больше никогда не полюблю, потому что все испорчено, и теперь должно быть забыто».

— Прости, — прошептала я ему в спину. Кирилл уперся лбом в стену и содрогался от рыданий. — Я тоже виновата в том, что с тобой произошло. Но не нужно теперь пытаться повесить все проблемы на меня. Пойми, я не желала тебе зла. Тебе стоило просто узнать, как все было на самом деле, и тогда бы ты понял, что потерял самого дорогого тебе человека. Если ты все еще считаешь меня виноватой, прости.

Мне было очень тяжело говорить ему это. Столько событий произошло, казалось, это должны были