Я обернулся и увидел темную тень на фоне дюны. Ингульфрид. Я молчал.

– Он сказал, что ты на самом деле добрый человек.

На это я рассмеялся.

– Я оставил больше вдов и сирот, чем многие мужчины, – возразил я. – Где же тут доброта?

– Осферт сказал, что ты достойный, честный и… – тут пленница замялась, – и твердолобый.

– Твердолобый – это точно.

– И еще, что теперь ты растерян. – Она говорила тихо, и в голосе ее совсем не угадывалось прежних гнева и вызова.

– Растерян?

– Ты не знаешь, куда идти и что делать.

Я улыбнулся – Ингульфрид угадала. Потом посмотрел, как она осторожно ступает по пляжу.

– Я не знаю, куда идти, – признал я.

Женщина подошла к кострищу, присела на корточки и протянула ладони к тлеющим углям.

– Я так жила последние пятнадцать лет, – промолвила она с горечью.

– Значит, твой муж глупец.

Ингульфрид покачала головой:

– Ты без конца твердишь об этом, но на самом деле он умный человек, и ты оказал ему услугу.

– Забрав тебя?

– Убив лорда Эльфрика. – Данка смотрела, как догорают поленья, как вспыхивают и снова гаснут последние язычки пламени. – Теперь мой супруг волен делать то, что ему хочется.

– И чего ему хочется?

– Жить без опаски в Беббанбурге, – ответила Ингульфрид. – Не засыпать каждую ночь, гадая, где сейчас ты. А чего хочется ему в данный миг? Думаю, вернуть сына. При всех своих изъянах, он души не чает в Утреде.

Так вот почему она заговорила со мной без обиды и печали. Хочет попросить за сына. Я сидел по другую сторону костра и подталкивал ногой обгорелые поленья, чтобы дать разгореться слабому пламени.

– Ему не видать покоя в Беббанбурге, пока Кнут Ранулфсон и Зигурд Торрсон живы, – сказал я. – Им тоже нужен Беббанбург, и однажды они попробуют его захватить.

– Но священник мужа твердит, что Нортумбрии предначертано стать христианской, – произнесла Ингульфрид. – Значит, даны будут повержены. Такова воля христианского Бога.

– Ты христианка?

– Говорят, что так, но я не уверена. Супруг настоял, чтобы меня крестили, и поп сунул меня в бочку и окунул с головой. Муж смеялся, когда смотрел на это. Потом еще и заставили поцеловать руку святого Освальда. Она была сухая и желтая.

Святой Освальд. А я и позабыл о новых волнениях, что возникли из-за убитого мной аббата. Святой Освальд. В стародавние времена он был королем Нортумбрии. Освальд жил в Беббанбурге и правил всем севером, пока не вступил в войну с Мерсией и не был разбит языческим королем. Пригвожденный Бог не помог ему в тот день, и тело короля порубили на куски. Но поскольку он был не просто королем, но и святым, люди собрали расчлененные останки и сохранили их. Я знал, что левая рука святого хранилась у Эльфрика, а отсеченную голову Освальда сам давным-давно сопровождал через горы севера.

– Священники болтают, что если собрать тело Освальда, то всеми саксонскими землями будет править один господин, – сказала Ингульфрид. – Один король.

– Попы вечно несут чушь.

– Этельред Мерсийский просил у Эльфрика руку, – продолжала женщина, не обратив внимания на мои слова.

Тут я заинтересовался и поднял взгляд на освещенное костром лицо:

– И что сказал Эльфрик?

– Что обменяет руку на твой труп.

– Правда?

– Правда.

Я расхохотался, но потом смолк и призадумался. Этельред захотел собрать мощи Освальда? Движет ли им властолюбие? Решил стать королем всех саксов? Неужели верит в поповский бред про то, что владелец останков святого Освальда будет непобедим в битве? Легенда гласила, что бо́льшую часть тела Освальда привезли в один монастырь в Мерсии. Монахи отказались принять реликвию, потому как Освальд был врагом их королевства. Но ночью, когда мощи лежали перед монастырскими воротами, с небес спустился яркий луч и осветил их. Этот столп света убедил монахов принять святого. Потом монастырь захватили даны и включили его в Нортумбрию. А теперь Этельред хочет заполучить иссохшего покойника? Правь я той областью Нортумбрии, давно выкопал бы труп, сжег и развеял пепел по ветру. Но допустим, что Этельред верит, будто тело до сих пор покоится в могиле. Однако чтобы истребовать останки святого, ему придется воевать против лордов Нортумбрии. Он собирается напасть на Кнута? Сначала Восточная Англия, потом Нортумбрия? Безумие.

– Думаешь, Этельред хочет вторгнуться в Нортумбрию? – спросил я у пленницы.

– Он мечтает стать королем Мерсии, – пробормотала Ингульфрид.

Он всегда этого хотел, только не решался бросить вызов Альфреду. Но последний мертв уже много лет, и правит Эдуард. Этельред дрожал перед Альфредом, и я догадывался, как надоело ему терпеть власть молодого Эдуарда. Этельред стареет, как и я, и думает о своей славе. Ему хочется, чтобы о нем вспоминали не как о вассале Уэссекса, а как о короле Мерсии, тем более если этот король прибавит к владениям своего государства земли Восточной Англии. И с чего останавливаться на этом? Почему не вторгнуться в Нортумбрию и не стать повелителем всех северных саксов? А влив в свое войско танов Восточной Англии, Этельред окрепнет достаточно, чтобы бросить вызов Кнуту. Обладание останками святого Освальда убедит северных христиан, что распятый Бог на стороне Этельреда, и эти христиане вполне могут восстать против властителей-данов. Этельреда запомнят как короля, который возвратил Мерсии могущество, возможно, даже как объединителя всех саксонских государств. Он готов поджечь всю Британию, чтобы вписать свое имя в хроники.

И главное препятствие на пути этих стремлений – Кнут Ранулфсон, Кнут Длинный Меч, обладатель Ледяной Злости. Жена и дети Кнута похищены и, вероятно, стали заложниками. Я поинтересовался у Ингульфрид, не слыхала ли та про захват.

– Слышала, конечно. – Она кивнула. – Про это вся Британия знает. – Пленница помолчала немного. – Лорд Эльфрик думал, что это ты их взял.

– Тот, кто это сделал, хотел свалить вину на меня. Отряд ехал под моим знаменем, но я тут ни при чем.

Данка смотрела на робкое пламя.

– Твой кузен Этельред больше всех выигрывает от этого захвата, – указала она.

Умная женщина. Умная и ловкая. Дурак мой кузен, что презирает ее.

– Этельред этого не делал, – возразил я. – Ему духу не хватит. Он боится Кнута и не рискнет прогневать его. Не сейчас, пока еще не чувствует себя готовым к этому.

– Но кто-то это сделал, – заметила Ингульфрид.

Кто-то, кому выгодно бездействие Кнута. Кто-то достаточно глупый, чтобы не побояться свирепой мести ярла. Кто-то достаточно умный, чтобы держать все в тайне. Кто-то, кто мог совершить это в интересах Этельреда, возможно, в расчете на щедрую награду в деньгах или в землях. Кто-то, кто ненавидит меня.