Финан хрюкнул.

Осберт хотел увязаться за полезшей под настил матерью.

– Останься здесь, парень, – окликнул я его. – Я научу тебя править кораблем.

Ингульфрид присела, скрывшись из виду. «Полуночная» парила, радуясь ветру и волнам. Я вручил мальчонке весло и показал, как предвосхищать движения судна, дал ощутить силу моря через длинное древко весла.

– Не старайся держать слишком ровно, это замедляет лодку, – посоветовал я. – Обращайся с ней как с породистой лошадью. Будь ласков, и она подскажет, что делать.

– Зачем учить, если собираешься убить его? – спросила появившаяся из-под настила Ингульфрид.

Я наблюдал, как она забирается на площадку. Ветер сорвал ленту с ее волос, и те рассыпались вокруг лица.

– Ну? – бросила она. – Зачем его учить?

Гнев придал ей строгую, резкую красоту.

– Потому что это навык, которым должен владеть каждый мужчина, – ответил я.

– Так он доживет до лет, когда станет мужчиной? – с вызовом поинтересовалась данка.

– Госпожа, я детей не убиваю, – мягко сказал я. – Но не хотел, чтобы твой муж знал это.

– Так что ты намерен делать с мальчиком?

– Он не причинит ему вреда, госпожа, – вмешался Осферт.

– Тогда зачем захватил его? – не унималась пленница.

– Я его продам, – отозвался я.

– Как раба?

– Думаю, твой супруг заплатит щедрее любого работорговца. Или, быть может, раскошелятся враги твоего мужа?

– Таких хватает. И ты первый среди них.

– И наименее опасный, – усмехнулся я, кивком указав на свою команду. – Вот все воины, которые у меня есть.

– И все-таки ты напал на Беббанбург, – произнесла Ингульфрид, и по ее тону трудно было понять, считает она меня круглым дураком или невольно восхищается дерзким поступком.

– И почти преуспел, – мрачно кивнул я. – Хотя следует признать, что сейчас я, скорее всего, был бы уже мертв, если бы ты не повела сына посмотреть, как подковывают его нового коня. – Я поклонился. – Я обязан тебе жизнью, госпожа, спасибо!

– Ты обязан ей моему сыну. – В голосе ее вновь прорезалась печаль. – Я не стою ни гроша, но вот Утред…

– Осберт, хотела ты сказать?

– Утред, – с вызовом повторила женщина. – Наследник Беббанбурга.

– Не наследник, пока жив мой сын.

– Но твоему сыну надо сначала взять Беббанбург, а этого у него не выйдет, – возразила Ингульфрид. – Поэтому наследник – мой Утред.

– Ты слышала слова моего дяди, – бросил я. – Твой супруг может заиметь другого наследника.

– О да, может! – воскликнула она гневно. – Он плодит ублюдков, как сука щенков. Предпочитает приживать незаконнорожденных, но так гордится Утредом!

Неожиданная ярость в голосе удивила меня, как и снисходительность к мужу. Она задиристо смотрела на меня, и я не мог не залюбоваться красивым лицом с острыми скулами и твердым подбородком, которое несколько смягчали пухлые губы и светло-голубые глаза, отливавшие, подобно морской воде, серебром. Осферт явно думал так же, поскольку почти не сводил с нее глаз с того самого момента, как пленница присоединилась к нам.

– Тогда твой муж глупец, – заключил я.

– Глупец, – эхом подхватил Осферт.

– Ему нравятся толстые и чернявые, – буркнула Ингульфрид.

Ее сын слушал и при этих горьких словах матери помрачнел. Я улыбнулся парнишке.

– Толстые и тонкие, чернявые и белявые, – сказал я ему, – все они женщины, и их следует лелеять.

– Лелеять? – повторил он с изумлением.

– Пять вещей делают мужчину счастливым: хороший корабль, хороший конь, хороший пес, хороший конь и женщина.

– Не обязательно хорошая? – поинтересовался с усмешкой Финан.

– Они все хорошие, – ответил я. – За исключением того времени, когда плохие. А тогда они лучше, чем хорошие.

– Боже милосердный! – страдальческим тоном воззвал Осферт.

– Слава Богу! – дополнил Финан.

– Так, значит, твой супруг захочет вернуть сына? – снова обратился я к Ингульфрид.

– Еще бы.

– И отправится в погоню?

– Заплатит кому-нибудь, чтобы найти тебя.

– Потому что трус и побоится идти сам?

– Господин Эльфрик издал закон, по которому владелец Беббанбурга не вправе покидать крепость, не оставив вместо себя наследника. Один из них обязательно должен находиться внутри стен.

– Потому что вне этих стен любого из них так легко убить, – подхватил я, – тогда как прикончить укрывшегося в них почти невозможно?

Она кивнула:

– Поэтому если Утред не отменит отцовский закон, то пошлет других людей убить тебя.

– Многие пытались, госпожа, – мягко заметил я.

– У него есть золото, – напомнила Ингульфрид. – На него можно нанять много воинов.

– Без этого ему не обойтись, – сухо бросил Финан.

На следующий день мы подошли к островам. Море успокоилось, солнце ярко сияло, ветер настолько стих, что нам пришлось взяться за весла. Мы плыли осторожно, выставив на носу человека, чтобы проверять глубину веслом.

– Где мы? – поинтересовалась Ингульфрид.

– Фризские острова, – сказал я.

– Ты собираешься спрятаться тут?

– Здесь негде спрятаться, госпожа, – покачал я головой. – Твой муж прикидывает, куда я мог бы податься, и знает, что это одна из возможностей.

– Дунхолм, – сказала она.

Я ожег ее взглядом:

– Дунхолм?

– Ему известно, что Рагнар был твоим другом.

Я не ответил. Рагнар был больше чем другом, он был моим братом. Его отец вырастил меня, и, распорядись судьба иначе, я мог остаться с Рагнаром и сражаться бок о бок с ним до конца времен. Но наш путь определяют три норны, и Рагнар так и жил на севере, а я отправился на юг и присоединился к саксам. Он болел, и прошлой зимой до нас дошли слухи о его смерти. Они не удивили, хоть и опечалили меня. Мой брат растолстел, обленился, стал задыхаться и хромать, но умер с мечом в руке. Меч в смертный час вложила в нее Брида, его женщина. Поэтому Рагнар отправился в Валгаллу, где навсегда, по крайней мере до дня, когда хаос поглотит всех нас, будет прежним Рагнаром, сильным и подвижным, смешливым, щедрым и отважным.

– Лорд Эльфрик знал, что ты изгнанник, – продолжила Ингульфрид. – И что у тебя слишком мало людей для нападения на Беббанбург, поэтому считал, что ты отправишься в Дунхолм.

– Без Рагнара? – спросил я, потом покачал головой. – Без Рагнара мне в Дунхолме делать нечего.