им кто-то рассказывает? Наставляет? Но кто? И зачем? Кому выгодно, чтобы все люди стали мутантами?

И еще ей подумалось, что рано или поздно придется все рассказать Крилу. О себе, о том, сколько ей лет на самом деле. Примет ли он ее тогда? Зная про темную сущность, про это жуткое существо? Сможет ли видеть, как появляются и исчезают на розовой коже пятна и волоски? Примет ли, зная о том, что она намного переживет его? Ведь он же хочет быть с ней?

– Ведь хочет? – прошептала сама себе.

– Ты чего бродишь?!

Удивленный большелодочник уставился на девчонку, которая мгновение назад поправляла одежду, а сейчас вздернула голову и большими, испуганными глазами смотрела на него.

– Я проснулся, смотрю – нету. Куда, думаю, подевалась? Следы за деревья ведут…

– Ты все время за мной следить будешь, когда я за деревья хожу?

Обошла его, не сводя глаз. Направилась к едва тлеющему костру.

– Показалось, что часто ходишь, – бросил он ей вслед. – Ты что, застудила там?

– А ты что, лекарь? Нет, не простудила!

Заворочался и Герман, открыл глаза.

– Уже мой черед?

Они повернулись к палачу, ответили в один голос:

– Да!

– Да!

Утром, прежде, чем отправиться в путь, наспех перекусили, не обмолвившись друг с другом и словом. Дашка косо поглядывала на Кирюху, он на нее, а Герман и вовсе держался от них подальше, не решаясь встревать.

В дороге девчонка позволяла себе забегать вперед, отлучаться то в одну сторону, то в другую, хоть Герман и просил ее так не делать. Но махнул рукой: наставлять бесполезно. Она ему не родня, не подчиненная, все равно слушаться не будет. Пригрозил только, что, “если ты, чертеха, упадешь в канаву и сломаешь себе руки-ноги-шею – вылезай сама, долго ждать не будем”.

Воздух, в сравнении со вчерашним, казался теплее. Снег подтаивал, с веток капало, а где-то журчали ручейки, словно дело было весной.

– Чистое место, да? – спросил Крил у Германа. – Нет следов прежней жизни.

– Следы всегда найти можно, – ответил палач. – Если видишь пустой холм, на котором ничего, кроме травы, не растет, будь уверен, что у древних тут свалка была. Копнуть поглубже, наткнешься на гниющие остатки того мира. А остатки там, бывает, такие, что гнить еще сто лет будет. Или машины недоржавевшие попадаются, техника разная. Здесь ведь лесопилок было много. Деревья рубили так, что по сию пору проплешины не заросли.

– Некоторые не грех и вырубить, – Крил обеспокоенно посмотрел вокруг. – Конопатая! Дашка!

– Оу! – донеслось откуда-то слева.

– Вот же шило, – проворчал он. – И чего ей рядом не идется?

– Привыкай, – усмехнулся Герман. – Так она по жизни и будет шнырять. Выйдешь ты, к примеру, вечером из своего жилища, гаркнешь на все гнездо, а она тебе в ответ из соседского дома – “Оу!”

Герман засмеялся.

– Шучу, шучу. Наладится у вас жизнь, потому что искра есть. И не мотай себе нервы оттого, что малая. Все при ней. А в глаза посмотришь, так и вовсе… Видно – хватила девка от судьбы, натерпелась. Иная к трухлявым годам за весь век столько не вспомнит!

Конопатая стремглав пронеслась слева направо, перебежав им дорогу.

– Я щас! Щас, посмотрю, что там, и вернусь!

Только хвост огненно-рыжих волос мелькнул между заснеженных ветвей.

После ужина Крил обнял ее, прижал к себе, чтобы уж точно не упустить, почувствовать, если Дашка опять захочет “за деревья”. Но она моментально уснула – набегалась за день.

Где-то рядом бродил Герман, в этот раз его черед первым дежурить. Кирюха смотрел на темное небо, снова чистое, безоблачное. Там, в вышине, мерцало множество звезд, а одна медленно плыла, пересекая небосклон. Почему? Черт его знает, что с этими звездами не так. Стоит ли о них вообще думать? Есть мысли и поважнее. Например… У парня каждый раз начинало неприятно сосать под ложечкой, когда он вспоминал о той отлучке Конопатой. Что он проспал? Только ли облегчиться ходила она в чащу?

На следующий день, когда солнце стояло в зените, они вышли к развалинам. Герман долго смотрел на них издалека, не торопясь выходить из-под прикрытия леса. Деревья и кусты почему-то не стали брать свое, не вторглись на эту территорию, когда-то расчищенную человеком, застроенную несколькими малоэтажными зданиями. От зданий немногое осталось, но все-таки они не были похожи на те руины, что уже поглощены землей и растениями. До сих пор торчат неровные стены, осколки некогда твердого серого материала указывают на то, где были проложены дороги.

– Мы уже близко? – спросил Кирюха.

Герман молчал, продолжая смотреть на развалины, потом ответил неопределенно:

– Недалеко.

Они двинулись в обход древнего поселения.

– Гарнизон, – снова подал голос палач. – Да и не гарнизон даже, тот подальше будет, а так, парочка корпусов да казарм неизвестного назначения. Живет здесь один человек…

Подумал и добавил:

– Должен жить.

Путешественники оказались на противоположной стороне поселения, но так и не заметили признаков жизни. Герман все еще не решался выйти к останкам строений, топтался в нерешительности.

– Не стоит туда соваться непрошеными гостями, – сказал он, как бы оправдывая сам себя.

– И то верно, не стоит, – ответил кто-то совсем рядом, буквально в паре шагов от них, хотя ни Герман, Ни Крил, ни даже Конопатая не видели рядом с собой других людей. Заметили лишь тогда, когда человек отделился от большого – с человеческий рост – валуна, покрытого лишайниками и мхом. Его одежда состояла из сшитых друг с другом обрывков тканей, поверх которых накинута сетка с вплетенными в нее растениями. Лицо неизвестного почти не отличалось от камня, к которому он прижимался мгновение назад – такое же грубое, серо-землистого цвета. А глаза…

Конопатая испуганно отпрянула. Глаз у человека не было вовсе, лишь пустые, темные ямки.

– Здравствуй, Герман. Давно ко мне не захаживал.

– Здравствуй, Старик. Извини за беспокойство, без причины мы бы соваться не стали.

– Понятное дело. Все вы говорите, что не без причины…

Помогая себе посохом, он направился к одному из домов, что когда-то стоял на этом месте, а сейчас превратился в бессмысленное каменное нагромождение. Откинул неприметную дверцу среди развалин, стал спускаться вниз.

– Извиняйте, мне лампы и свечи ни к чему. Посветите там себе, если есть чем.

Герман включил фонарик, то же хотел сделать