Каждый раз во сне он испытывал безумный, животный страх из-за нерешенной проблемы или приближающейся опасности. Частенько он пытался кого-то спасти, перетащить неподъемный груз, которым завалило кого-то из близких, или силился убежать от дамы в черном, но ноги становились ватными, а силы оставляли маленького мальчика.

Был сон, который повторялся несколько раз, и каждый раз он снился с самого начала, продлевая мучения ребенка. Вите снилось, что он играет во дворе своего дома на детской площадке, в песочнице лепит куличики. Он почему-то один, рядом никого. Вдруг за горкой, в самом конце площадки, появляется темный силуэт. Это женщина в черном платье, но и голова, и лицо, и руки у нее такие же черные, как и платье. Как только он ее замечает, по телу пробегают мурашки, а на небе стягиваются тучи, и становится пасмурно. Мама всегда запрещала разговаривать с незнакомцами, а тут и сам Витя понимает, что он говорить с этим человеком или существом не хочет, он его боится. Мальчик встает и делает шаг из песочницы. Женщина медленно, самоуверенно, как будто издеваясь над ребенком, направляется в его сторону. Витя разворачивается и делает несколько шагов к оживленной улице — там безопаснее. Оборачиваясь, он замечает, что расстояние между ним и незнакомкой сократилось вдвое. Но ни лица, ни рук разглядеть по-прежнему нельзя. Ребенок начинает бежать, но бежать с каждым движением становится сложнее — новый шаг дается с трудом, словно бежишь по пояс в воде или по колено в болотной жиже. Однако женщина приближается медленно, она, кажется, смакует беспомощность маленького мальчика, который силится бежать, но остается практически на одном месте. Витя начинает паниковать, и вот когда страх и паника доходят до состояния истерики и подушка увлажняется горькими детскими слезами, только тогда мальчик осознает, что это сон, и просыпается окончательно.

Сбросить такое ночное наваждение или просто страшный сон можно было ярким светом. Однако после резкого искусственного пробуждения на весь день остается такое ощущение, что вечером ложиться спать страшнее вдвойне. Неприятное чувство, словно монстры ждут тебя там, в мире снов, для продолжения запугивания, издевательств и истязаний.

Став постарше, Миронов вдруг заметил за собой особенность: ему казалось, что он живет как будто не своей жизнью, как будто весь мир — это сон, что все окружающее нереально, — может, это продукт воображения, а может, чей-то злой или добрый умысел. Ему не давало покоя странное ощущение, что все вокруг как в тумане, как в дымке, недостаточно настоящее, недостаточно вкусное, недостаточно яркое, а напротив, серое и унылое, наводящее дрему и сон на сознание. Это никак не отражалось на повседневности, но сидело занозой в мозгу — не давало покоя. И с этой занозой Миронов прожил довольно долго, пока вдруг сны не перестали ему сниться. Он сам даже и не заметил этого, но с концом снов кончился век нереального в его жизни. Он теперь полностью всем своим существом жил в настоящем. По ночам Виктор Демьянович стал быстро засыпать и так же быстро просыпаться по утрам, и никаких иллюзий или видений. Только потом через длительное время он в разговоре с другом внезапно осознал, что сны пропали, что их уже давно нет, и даже немного начал скучать по ночным приключениям.

И вот теперь, когда детские ночные хождения давно пережиты и забыты, сны начали постепенно возвращаться. Они то приходили, то пропадали, порой надолго. По утрам стало сложнее вставать, сон стал засасывать, не отпускать. Иногда ночных сновидений было несколько и все они так или иначе оставляли след в памяти Виктора Демьяновича. Миронов не помнил ни одного положительного сна, их просто не было. Каждый сюжет пугал, вызывал мурашки на теле и беззвучные крики в подушку.

Игры подсознания всегда не давали Миронову спокойно жить и спать. Сон всегда так или иначе определял его явь.

В парке под деревьями возле пруда Миронов подумал, что он уже видел этот момент из своей жизни. Как будто ему что-то подобное снилось. Это была не уверенность, а скорее какая-то параноидальная мысль, не дающая покоя: «Я уже был здесь раньше!» По телу пробежал легкий холодок, и ему на долю секунды показалось, что все тело покрылось влагой, пальто и брюки насквозь пропитались водой, а пальцы ног стали чувствовать сырую кожу ботинок. Неприятное, склизкое чувство.

— Стоять! Руки за голову! — повторил Миронов, и на его правую щеку упала большая теплая капля осеннего дождя, который начал бить по листьям и веткам, издавая шум редкой и глухой барабанной дроби. Через несколько секунд дождь уже лил как из ведра.

Убийца, не торопясь, поправил маску и медленно начал поднимать руки вверх, но правую руку с пистолетом остановил на уровне лежащей в траве девочки, а затем повернулся в сторону Миронова. Незнакомец достал из кармана прибор для изменения голоса и, приложив его к темной пустоте, которая зияла у маски вместо рта, произнес:

— Я бы не хотел ее убивать — смерть близкого мучительнее собственной. Опустите пистолет, господин следователь.

— Нет, — резко ответил Миронов, — просто уходи.

Убийца, не опуская руку с пистолетом, сделал несколько шагов назад и быстро скрылся в зарослях кустарника.

Виктор Демьянович подбежал к губернатору и схватил его за запястье. Мужчина был мертв. Потрогав запястье девочки, МВД убедился, что она продолжает спать, и накрыл ее своим стареньким пальто. Впрочем, это было бесполезно: дождь продолжал лить, не давая времени на передышку, и вся одежда стала насквозь мокрой. Миронов достал телефон, но он пропитался водой и, видимо, сломался, так что дозвониться до своих не представлялось возможным. «Они знают, где я…» — подумал он, бросил взгляд на замерзающего ребенка и рванул в заросли, туда, где скрылся преступник.

Пробежав несколько десятков метров, Виктор Демьянович остановился. Он прислушался. Вокруг стоял шум, так что ни скрипа, ни шагов, ни своего дыхания он не услышал: все перебивал шелест дождя, который начинал затихать, а через мгновение и совсем перестал. Миронов не знал, куда ему бежать. «Думай, думай, — торопил себя МВД. — Он приехал на чем-то или пришел пешком? У него спланирован каждый шаг по секундам, а значит, все логично и продумано. Так как он приехал? Велосипед? Да, на нем проще передвигаться по лесу и парку, но он не быстр. Девочка? Он убил отца, а девочке вколол снотворное. Как это было? Он следил за ними? Нет, стоп, по-другому. Сегодня будний день, значит, девочка должна быть в школе в это время. Почему она здесь с отцом? Точно, убийца похитил ее и заманил сюда отца. Значит: ребенок все время был с ним, возможно, она спала. Тогда он мог приехать сюда только на машине. Где он ее оставил?» Миронов досконально знал все улицы, дворы и закоулки города. В этом ему не было равных. «Впереди дорога на ремонте, слева элитный жилой дом и стрелковый клуб, там нереально, да по факту и неудобно оставлять автомобиль, позади парк подпирают гаражи — тоже не вариант. Остается проспект, который справа!» — судорожно прикинул в уме Виктор Демьянович и стремглав кинулся направо сквозь лес, в сторону улицы, где убийца, предположительно, оставил свой автомобиль.

Через минуту стремительного бега МВД выбежал из леса прямо к проспекту. Какой автомобиль? «Черный тонированный!» — вспомнил описание свидетельницы Миронов. Метрах в пятидесяти от него стоял темный автомобиль с тонировкой. Виктор Демьянович кинулся к нему. Машина была пуста. Подергав ручку пассажирской двери, Миронов удостоверился, что автомобиль заперт, так что как в американских боевиках ничего не выйдет. Хотя сейчас было совсем не до кинематографа — надо было выработать план действий. МВД спрятался за соседней машиной и, расположившись так, чтобы иметь приличный обзор выходов из парка, стал ждать и думать. «Может, это не его машина или, может быть, он вообще решил ее здесь бросить, а сам убегает другим способом?» — подумал Миронов, но не успел он испугаться своих догадок, как из леса метрах в пятидесяти вышел мужчина и уверенной, неторопливой походкой направился к черному тонированному автомобилю. Когда незнакомец сел на водительское кресло и закрыл дверь, Виктор Демьянович одним рывком преодолел расстояние до машины и, держа наготове пистолет, дернул ручку двери, однако она не поддалась. Тогда недолго думая МВД с размаху разбил стекло водителя рукояткой пистолета и, направив его на незнакомца, произнес: