Эмма чуть не фыркнула. Загрузка информации в чипы роботов – теперь это звучит как угроза. Они что, пытаются учить роботов словесно, как человеческих детенышей? И роботы растут?

– Роботы делают вид, что они люди, – мрачно произнес Жак.

– Молчи. Никто не давал тебе права на разговоры. Иначе заблокируем рот, – проговорил конвоир и слегка подтолкнул Жака в спину.

Эмма подняла брови, но ничего не сказала. Куда их ведут? Что за суд? С ума можно сойти.

Но Эмма с ума не сходила. Она старалась запомнить расположение коридоров. Здесь все очень сильно напоминало Второй уровень Моага, такой же цвет прорезиненного покрытия на полу, такие же лампочки, такая же разметка коридоров.

Даже запахи настолько напоминали родной уровень, что на мгновение защипало в глазах. На короткий миг Эмме вдруг захотелось оказаться на Зеленой магистрали, чтобы слышались голоса детей и чтобы рядом шел Колька. И его теплая ладонь сжимала бы ее руку. И все бы было как прежде, хорошо, спокойно и безопасно.

Напрасные желания. Станции нет. Колючего нет. Зеленой магистрали больше не существует.

Эмма привычным усилием воли задвинула тоску и печаль на самую глубину сознания, прищурила глаза, подняла подбородок. Вспомнилась старая поговорка о том, что каждый выбирает для себя и каждый отвечает за себя.

Теперь все по-другому. Теперь, чтобы не превратиться в зверя, надо научиться думать не только о себе, но и о тех, кто рядом. Иначе останешься один. И тогда никого не будет рядом, некому будет сказать о своей любви.

А это самое страшное. Оказаться одному – это самое страшное. Потому что тогда даже звериная натура не спасет от бездны внутри самого себя.

Сейчас надо действовать, надо освободиться, спасти себя, братьев и Люка. Поэтому сейчас самое время вспомнить о своей звериной натуре, выпустить зверя наружу. Дать свободу, полную свободу.

Здесь, на этом уровне, нет людей. Потому можно убивать всех. Всех и каждого.

Эмма улыбнулась кончиками губ и кивнула сама себе. Она будет убивать. Совсем скоро. Роботы умирают точно так же, как и люди.

3

Их привели в просторную комнату, где не было ничего, кроме мягкого коврика под ногами. Белые стены, белый потолок, раздвижные двери, яркий свет. Всех троих заставили усесться на пол и закрыли двери.

– Это тюрьма? – невозмутимо уточнил Жак.

– О каком суде они говорили? – спросил Ник.

– Это сумасшедшие роботы, которые думают, что они почти как люди. Потому желают жить, как люди. И вот они собираются нас судить за вторжение, – устало пояснила Эмма, вытягивая ноги и прислоняясь спиной к стене.

– Что будем делать? – снова спросил Жак таким тоном, словно речь шла о выборе продуктов на ужин.

Ник с кривоватой усмешкой поднял брови и указал на собственные фиксаторы.

– Они роботы, они слышат. Они нас караулят, – пояснил он.

Тогда Эмма одними губами, четко выговаривая буквы, произнесла слово «кулон», намекая на чудесное приспособление Ника, способное блокировать роботов. Ник лишь покачал головой и пожал плечами.

И действительно, руки у него были связаны, и достать кулон он никак не мог.

Эмма тоже не могла двинуться. Роботы слегка ослабили хватку на ногах, когда надо было идти по коридору. Но сейчас стальные узкие ленты настолько плотно охватывали колени и щиколотки, что мешали нормальной циркуляции крови, и Эмма чувствовала, как немеют пальцы на ногах и как ломит ладони и запястья.

Как же им выбраться отсюда?

И за что их будут судить? Они не сделали абсолютно ничего, ведь проникновение на чужую станцию вряд ли можно считать серьезной провинностью.

Отчаяния или страха ни у кого не было. Братья не унывали. Видимо, все-таки надеялись, что удобный момент подвернется. Эмма тоже пребывала в странном отупении и какой-то легкомысленной уверенности, что все происходящее с ними несерьезно.

Возможно, такому настроению способствовало невероятное сходство этой станции с родным Моагом. Возможно, примешивалось смешливое удивление оттого, что роботы решили строить из себя людей. И при этом называются высшей расой, вроде как поднялись над людьми. Эволюционировали.

Эмма устало вздохнула и слегка сползла вниз. Закрыла глаза, расслабилась, задышала спокойно и ровно. Сердцебиение ее замедлилось, словно она заснула.

Вот тут крепкая хватка стальных лент слегка ослабла. Робот решил, что она спит и можно дать ей возможность отдохнуть. Отлично, значит, надо двигаться в эту сторону…

Дыхание Эммы все замедлялось и замедлялось. Сердцебиение стало редким, мир вокруг замирал, останавливался. Теперь было понятно, как звери-фрики погружались в спячку. Они замедляли все процессы в своем организме. Как можно реже дышать, как можно медленнее прогонять кровь по жилам. Раствориться в тягучем течении времени, выключить себя из лихорадочной жизненной деятельности. Для того чтобы выжить, надо умереть.

Короткая смерть. Быстрая и короткая смерть, позволяющая полностью расслабиться, перезагрузиться. Переменить сознание.

Остановка сердца. Всего на несколько мгновений полная остановка сердца. Ни одного вдоха.

– Эмма! – где-то далеко звучал тревожный голос Ника, но он остался в тягучем потоке времени.

Унесся, растворился и исчез.

Ленты на ногах разжались. Нет никакого смысла караулить мертвеца. Мертвые люди никуда не уходят. Мертвые не поднимаются. Мертвые никогда не оживают.

Но фрики всегда возвращаются к жизни!

Выпустить из себя монстра!

Первый сердечный удар!

Эмма подскочила выпрямившейся пружиной, схватила маленького робота, вновь свернувшегося в шар, и с силой рванула. Так, что раздался хруст, и выломанные щупальца-ленты повисли обессиленными полосками.

Остальные два робота, сжимавшие тела Ника и Жака, угрожающе захрустели, но Эмма опередила их действия. Наклонившись над Ником, она быстро ткнула в то место под костюмом-скафандром, где находился кулон. Передала собственную информацию, свой геном. Кулон должен включиться!

Кулон включился. Видимо, прочел горячее, сверхъестественное желание Эммы, а может, его вообще легко было приводить в рабочее состояние. Ведь на то он и кулон-блокиратор. Снова в мозги врезался низкий тяжелый звук, ударил по перепонкам, заставил содрогнуться и зажать уши.

Стальные ленты обмякли и даже не смогли свернуться в шары. Так и остались лежать на мягком покрытии пола.

– Чтоб я сдох! – на языке своей планеты потрясенно произнес Ник, поднимаясь.

4

– Что это было? – Жак поднялся, едва кулон умолк, и уставился на Эмму так, словно видел ее в первый раз.

– Ничего. У меня кое-что есть для здешних роботов. Небольшой сюрприз. Презент от детей со станции Моаг. – Эмма улыбнулась. – Нам просто надо выбраться отсюда.