— Не могли бы вы поставить меня на пол? — по-французски попросила она.

— Что? Ах да, конечно. — Ричард и не заметил, что оторвал девушку от пола почти на пятнадцать сантиметров. — Простите, пожалуйста!

— Все в порядке! — Амели поправила юбки и ослепительно улыбнулась мужчине в черном.

— Позвольте полюбопытствовать, что вы делали под столом?

— Вас ждала! — заявила она таким тоном, будто дальнейших разъяснений и не требовалось. — Вы ведь Пурпурная Горечавка, верно?

— Не слишком ли наивно ожидать, что я отвечу на этот вопрос? — сухо спросил Ричард.

— Нет, если только вы не боитесь, что в оконных нишах прячутся агенты полиции. — Схватив шпиона за руку, Амели подвела его ко второму, закрытому окну и раздвинула шторы. — Видите? Ни Делароша, ни Фуше, вы в полной безопасности!

Однако Ричард, стоявший к девушке намного ближе, чем позволяли приличия, так не считал. Стоит протянуть руку, и он сможет убрать с глаз Амели непослушный локон, коснуться ее лица. Селвик начал пятиться к раскрытому окну: если не удастся избавиться от мисс Балькур, нужно притвориться, что он уходит, а самому притаиться под окном.

— Эй, вы же не собираетесь уходить! Я так долго просидела под столом, а все ради того, чтобы с вами встретиться!

Амели очень надеялась, что знаменитый шпион не собирается выпрыгивать в окно. Конечно, можно ухватиться за плащ и не отпускать, но разве так она представляла себе встречу с Пурпурной Горечавкой? Мало того, что он вытащил ее из-под стола, как сопливую девчонку, еще и подол порвался, и все это, когда нужно произвести благоприятное впечатление.

— Я хочу вам помочь! — с чувством сказала мисс Балькур.

— Помочь мне?

Амели сделала вид, что не расслышала звучащей в вопросе иронии.

— Да, я могу оказаться очень полезной! Начиная с завтрашнего дня, я буду регулярно бывать в Тюильри — начну учить падчерицу Наполеона английскому. Никто, кроме вас, не знает, что я бегло говорю по-французски, так что смогу узнать много полезного. Я не капризна, ничего не боюсь, отлично умею маскироваться и…

— Нет! — Пурпурная Горечавка подошел к окну. — Об этом не может быть и речи.

— Почему? — взмолилась Амели. — Вы мне не доверяете? Дайте мне хоть один шанс. Я покажу, на что способна, а если ничего не получится, обещаю больше вас не тревожить.

Селвик так и прирос к месту. Ну и совпадение! Десять лет назад в кабинете Перси он говорил то же самое, умолял, упрашивал, обещал что угодно ради одного-единственного шанса…

Ричард решительно покачал головой. Нет, все было совсем не так. Да, он был чуть старше Амели, зато отлично ездил верхом, боксировал и дрался на шпагах. И самое главное, он мужчина, а не хрупкая девушка.

Разве Амели можно послать на задание? Что она говорила о маскировке? Селвик попытался представить, как мисс Балькур, переодетая мальчиком, идет по утреннему Парижу, и у него тут же потемнело в глазах. Амели — девушка некрупная, но, внимательно осмотрев ее фигуру (без какой-либо задней мысли, естественно), Ричард тут же понял, что формы, скрытые за неглубоким вырезом платья, слишком женственны, чтобы принадлежать мальчику.

— Почему бы вам не заняться вышиванием? — раздраженно посоветовал Селвик.

— Вышиванием?!

— Или музыкой. — Ричард попытался оттеснить Амели к двери. — Например, игрой на арфе. Уверен, в музыкальной комнате найдется арфа.

— Пытаетесь от меня отделаться?

— Да!

К чему тратить время на пустые разговоры.

Тяжело вздохнув, мисс Балькур заглянула знаменитому шпиону прямо в глаза, точнее, в прорези маски.

— Кажется, вы не понимаете. Я приехала во Францию специально для того, чтобы вступить в вашу команду. И это не пустой каприз. В отличие от некоторых, которые порхают по Европе и вступают в союз с врагом…

«Таких, как лорд Ричард Селвик», — мысленно добавила Амели.

«Таких, как я», — с трудом подавив улыбку, подумал Ричард. Значит, она до сих пор об этом думает…

— …меня всерьез беспокоит судьба Франции, и я хочу что-нибудь сделать во имя ее блага.

— Странное желание для английской дебютантки.

— У большинства английских дебютанток отцов не посылали на гильотину, — грустно пояснила Амели. — А вот с моим случилось именно так, и я сделаю все возможное, чтобы отомстить за его смерть.

Она говорила с такой обжигающей болью, что резкие слова застыли на губах у Ричарда.

— Ваш отец наверняка мечтал, чтобы дочь жила долго и счастливо, а шпион не может рассчитывать на такую роскошь.

— Революционеры украли счастливую жизнь у моих родителей!

— Тем сильнее вы должны к ней стремиться. Это будет лучше любой мести.

— Разве я могу жить долго и счастливо, зная, что папины убийцы процветают? — Ладони Амели превратились в кулаки. — Я с самого детства только о мести и мечтала. Пожалуйста, не пытайтесь отделаться от меня сказками о счастливой жизни.

«Чертова девчонка! — подумал Ричард. — Ну надо же быть такой настойчивой!»

Амели сделала глубокий вдох, надеясь, что голос зазвучит спокойнее.

— Я прошу дать мне шанс, один-единственный. Неужели это так сложно?

— Да, очень. — Схватив за плечи, Пурпурная Горечавка поволок мисс Балькур к зеркалу. — Вы — девушка! — проговорил он, показывая на отражение.

— Ну, для меня это не новость, — съязвила Амели, вырываясь на свободу. — К тому же не понимаю, какое отношение это может иметь к моей просьбе. Я же…

— Самое прямое, — прервал шпион. — Вы что, не догадываетесь, какому риску можете себя подвергнуть?

— Не большему, чем вы. Я прекрасно осознаю опасность, меня это не останавливает.

Пурпурная Горечавка в отчаянии всплеснул руками.

— И очень жаль, что не останавливает. Вы вообще не должны сейчас здесь находиться. Разве можно оставаться в темной комнате с неизвестным мужчиной наедине? Да с любым мужчиной. Что за преступное легкомыслие!

— Но я-то знаю, кто вы такой. Пурпурная Горечавка! А если вы беспокоитесь о пристойности, то здесь же никого нет. Если никто не узнает, что мы оба были в этом кабинете, моей репутации ничто не угрожает. А уж я точно не стану болтать.

Ричарду страшно захотелось ударить кулаком о стену.

— Боже, Амели, ну как можно быть такой наивной!

Никто из них не обратил внимания, что он назвал ее по имени.

— Я вовсе не наивна, — заявила мисс Балькур. — Разве наивно взвесить все факты и прийти к разумному решению? Я читала обо всех ваших подвигах. Вы всегда поступали по совести и чести. Раз вы сделали людям столько хорошего, то и мне не причините вреда. Разве это наивно?