— Моя очень плохо понимать французский. Уважаемая леди говорить английский?

Казалось, Жозефина искренне огорчилась, но уже через секунду прекрасное лицо было непроницаемо-спокойным, как всегда. Краем глаза Амели заметила, что Эдуард побагровел от злости.

— Прошу извинить мою сестру, ваша светлость… — поспешно начал он, но стоявшая неподалеку миловидная блондинка не дала договорить.

— Ничего страшного, месье де Балькур, — успокоила она и перешла на английский, еще более ужасный, чем французский Амели. — Мама хотеть сказать, что она знать ваша мама.

Несчастный Эдуард, всеми фибрами души желавший провалиться сквозь землю, представил блондинку как Гортензию де Богарне Бонапарт, дочь мадам Бонапарт от первого брака, недавно вышедшую замуж за младшего брата Наполеона Луи. Лишь когда мисс Гвен наступила Балькуру на ногу, он представил их с Джейн Жозефине.

— Очень жаль, что мой английский есть такой… такой abominable[20]. Мой отчим не любить учитель английского, и я не иметь уроки.

— Ваш английский в полном порядке, — ободряюще проговорила Джейн. — Гораздо лучше, чем мой французский.

— Вы действительно себя недооцениваете! — восторженно воскликнул Эдуард и принялся на все лады расхваливать лингвистические способности Гортензии.

У Амели тем временем созрел отличный план, благодаря которому она станет в Тюильри частой гостьей…

— Я с удовольствием научу вас английскому! — выпалила она.

Гортензия была так счастлива и благодарна, что Амели стало неловко.

— Правда? Вы обещать, мадемуазель де Балькур?

— Конечно, она будет счастлива вас учить. — Эдуард был похож на человека, который после страшных испытаний наконец увидел землю обетованную. Он судорожно сжал пальцы Амели, давая понять, что она прощена. — Балькуры всегда готовы служить первому консулу и его семье. Когда желаете начать?

Боже, ну как можно быть таким лизоблюдом?

Осыпая друг друга словами благодарности (Гортензия на ужасном английском, Амели на чудовищном французском), девушки договорились на завтрашний вечер. Поклонившись мадам Бонапарт, Эдуард отошел поболтать со знакомыми, и Амели собиралась последовать его примеру (хотя никаких знакомых еще не завела), когда за ее спиной кто-то откашлялся. Она моментально узнала кашель. Она слышала его в каюте, когда неожиданный попутчик впервые привлек к себе внимание. Мисс Балькур до сих пор помнила красивую мускулистую шею и неожиданную реакцию своего тела. Даже сейчас по коже побежали мурашки, и ей страшно захотелось обернуться. Черт побери, из-за него она не сможет насладиться успешно проведенной операцией.

— Ришар! — позвала Гортензия, произнеся имя на французский лад. — Когда вы приехали?

Селвик поцеловал руку мадам Бонапарт, затем ее дочери.

— В понедельник вечером.

— И до сих пор нас не навестили? Фи, какой гадкий! Мама, ну как он мог про нас забыть? Жаль, что Эжена сейчас нет, он ушел в театр…

Амели начала тихонько пятиться к Джейн, когда на плечо легла нежная ладонь Гортензии.

— Эта очаровательная девушка — ваша соотечественница, давайте я вас познакомлю, — проговорила довольная собой Гортензия, и Амели поежилась. — Мадемуазель Балькур, это лорд Ришар Сельвик.

— Мы уже встречались, — пролепетала Амели.

— Правда?

Страшно заинтригованная, Гортензия многозначительно посмотрела на Ричарда.

— Не пытайтесь сводничать, мадам! Что за дурацкая привычка! — по-французски шутил Селвик, а потом обратился к Амели на английском: — Если Гортензия позволит, хочу познакомить вас с Виваном Деноном, руководителем экспедиции в Египет, то есть ее второй части, академической.

— Я прекрасно поняла вас, милорд. — Из-под кружевного прикрытия веера Амели полоснула Селвика безжалостным взглядом. Оказывается, веер — вещь чрезвычайно полезная, нужно почаще брать его с собой. — С какой стати мне с ним знакомиться?

— Амели! — возмущенно зашипела мисс Гвен.

Ричард пропустил грубость мимо ушей.

— Потому что вам будет интересно поговорить с ним о древнеегипетской культуре.

— Боюсь, мои абсурдные идеи покажутся смешными человеку столь образованному и сведущему, — съязвила Амели.

Зеленые глаза насмешливо заблестели.

— Ну, я бы не сказал, что все ваши идеи абсурдны, — весело сказал Селвик. — Лишь большая их часть.

— ЖОЗЕФИНА! — загремел зычный голос, так что свечи задрожали в канделябрах.

Насмерть перепугавшись, Амели схватила Ричарда за руку, быстро оглядывая салон. Гости болтали, как ни в чем не бывало.

— Успокойтесь. — Селвик нежно погладил вцепившиеся в его сюртук пальцы. — Это всего лишь первый консул.

Мисс Балькур отдернула руку так стремительно, будто случайно потрогала змею.

— Хватит издеваться! — прошептала она. — Вы же знали…

— ЖОЗЕФИНА! — повторил ужасный голос, не дав Амели договорить.

Из соседней комнаты вылетел кто-то, одетый в красное, а следом молодой слуга. Амели поспешно шагнула в сторону и, на секунду потеряв равновесие, чуть не упала на лорда Ричарда.

Фигура в красном внезапно остановилась у кресла мадам Бонапарт.

— А, гости…

Лишь теперь Амели разглядела невысокого мужчину в красном бархатном сюртуке и брюках, которые когда-то были белыми, а теперь красноречиво свидетельствовали о гастрономических пристрастиях своего владельца.

— Прошу вас, Бонапарт, не нужно так кричать.

Белая ладонь Жозефины легонько коснулась щеки супруга.

Наполеон схватил руку жены и запечатлел смачный поцелуй.

— Как же еще добиться, чтобы меня услышали? — Никого не стесняясь, Бонапарт играл с темным локоном Жозефины. — Ну, кто к нам сегодня пришел?

— Гости из Англии, сэр, — ответила падчерица. — Позвольте вам представить…

Гортензия начала перечислять имена.

Откровенно скучая, Бонапарт опустил руки в карманы и принялся сжимать и разжимать кулаки.

— Уже закончили? — нетерпеливо спросил он, обращаясь к Жозефине с Гортензией.

Хлоп!

Все вокруг так и подпрыгнули: ридикюль мисс Гвен хлестнул Бонапарта по руке.

— Сэр, немедленно выньте руки из карманов! Это невежливо и портит осанку! Человек с таким ростом, как у вас, должен стоять прямо, расправив плечи.

С губ Селвика сорвался смешок, но когда Амели смерила его презрительным взглядом, его лицо уже было натянуто-постным.

Собравшиеся испуганно молчали, позабыв о флирте, деловых переговорах и пустой болтовне. Те, кто не понимал по-английски, дергали за рукава соседей, требуя перевода. Через секунду по салону прошла волна взволнованного шепота: гости передавали сказанное дерзкой англичанкой, бурно фантазируя и многократно приукрашивая.