Она попыталась улыбнуться.

Салман успокоился. Он отпустил ее руки, взял свой стакан, отпил несколько глотков и принялся за еду. Когда он снова взглянул на нее, то увидел, что она плачет.

— Суман, — он ласково потрепал ее по руке. — Я видел, как хнычут светские дамы, когда им приходится столкнуться с какой-нибудь неприятной неожиданностью. Так они ни на что другое и не способны. Я впервые вижу, как плачет умная, трудолюбивая женщина.

Суман молчала.

Салман наклонился к ней и мягким голосом продолжал:

— Зато я увидел, как сверкают на лотосе капельки росы, Суман! Если б ты знала, какие у тебя красивые глаза.

Она все молчала. Салман снова взял ее за руку.

— Суман, мы любим цветы за их аромат и чистоту, за краски и нежность, за волшебство и изящество. Кому, очарованному ими, придет в голову интересоваться, на какой почве они выросли?

Она улыбнулась, но из ее глаз продолжали катиться слезы. Она вытирала их концом сари.

— Я знаю, и другие могли говорить тебе то же самое. Я и не рассчитываю, что ты мне поверишь на слово, что ты тут же примешь мою любовь. Я только хочу, чтобы ты дала мне возможность доказать ее. Не надо плакать. Иначе не хватит слез для расставания. — Она непонимающе посмотрела на него. — Мне тоже будет стыдно, — продолжал Салман, — люди скажут: какая у тебя жена — даже слезинки не пролила, отправляясь в дом свекра.

— Жена, — прошептала Суман так тихо, что Салман не услышал. Он достал платок из кармана, чтобы вытереть ей слезы, но она сама смахнула их краем сари и улыбнулась.

— Вот теперь хорошо, — заулыбался Салман и, проследив за ее взглядом, увидел, что Суман посмотрела на его ручные часы. Он прикрыл часы рукой и жалобно попросил: — Не смотри на часы. Говорят, будто в раю нет времени.

— Уже половина второго. Позвольте мне уйти.

— «Позвольте уйти?» — зачем ты так, Суман. Я провожу тебя. Только подожди минутку.

Он вышел расплатиться, и когда вернулся, Суман уже ждала его. Он посмотрел на нее влюбленным взглядом, потом неожиданно шагнул к ней и сжал в объятиях.

Суман и не пыталась освободиться, но головы не подняла. Он вдыхал аромат ее густых волос.

— Помнишь, когда ты пришла, я перебирал абрикосы. Ты исподтишка следила за мной. Ведь правда? Ну посмотри, пожалуйста, теперь посмотри в глаза.

Суман подняла голову. Глаза Салмана были совсем близко, и сердце больше не слушалось ее. Она обеими руками обвила шею Салмана. Он еще крепче сжал ее в объятиях.

— Какой маленькой становится женщина в объятиях мужчины, я и не знал, — прошептал он.

Он прижал кисти рук Суман, обхватившие его шею, и сказал:

— Теперь ты расскажешь мне много, чего я не знал до сих пор. Я тоже расскажу тебе все, чего ты, может быть, не слышала от других. Мы будем крепко держаться друг друга, и жизнь откроет нам такие тайны, о существовании которых мы даже не подозревали…

Он прижал ее руки к своей груди, приложил к глазам, поцеловав, отпустил.

— Пойдем, — тихо позвал он.

Суман тихо пошла к выходу. Он приподнял портьеру, пропустил Суман вперед и вышел вслед за ней.

Суман подвинула ему стул, но Салман сел на кровать и какую-то минуту осматривал ее жилище.

Джоши ушел на работу. Мину играла на веранде и расплакалась, как только увидела Суман. Суман открыла дверь, девочка вошла и тайком поглядывала из-за занавески то на Салмана, то на Суман, теребя подол своего платьица. Суман достала с полки кардамон, зерна аниса, лущеный горох, кокосовый орех, положила все это на поднос и подвинула к Салману. Он потянул ее за руку.

— Садись рядом. Пригласи и эту госпожу. — Он показал на Мину. Суман села на стул рядом с кроватью, поманила Мину и посадила к себе на колени. Она пригладила ей волосы и сказала:

— Это моя дочь, Мину.

Она нарочно сказала «дочь», а сама исподтишка наблюдала за Салманом. Он воспринял это спокойно и просто.

Бросив в рот зерна кардамона, он лишь заметил:

— Прекрасно. Значит, вместе с женой мне досталась взрослая дочь. Отдадим ее учиться в хорошую школу.

Это совсем сбило ее с толку.

— Салман! Да знаете ли вы, что я никогда не была замужем?

— Знаю, — вполне серьезно ответил Салман. — Чужими женами я не интересуюсь, хочу создать свою семью, а не разрушать чью-то.

— Но… но… Вы даже не спросили, откуда эта девочка…

— Я задаю лишь вопросы, относящиеся к делу. Например, я спрашивал: любишь ли ты меня или нет?

Суман покраснела и улыбнулась.

— А если кое-кто захочет подарить мне свою дружбу, он расскажет остальное и без моих вопросов.

Он молча жевал зерна кардамона. Суман неожиданно поднялась и взяла с полки толстую книгу. Она вынула из книги конверт, не говоря ни слова, подала его Салману, а книгу бросила на кровать.

Салман задумчиво ерошил волосы Мины. Он взял конверт из рук Суман спокойно, так, словно уже давно знал, что Суман встанет, отыщет конверт и отдаст ему.

В конверте лежали две фотокарточки. Одна — групповая. Несколько женщин и трое мужчин. Один из мужчин — глубокий старик в гандистской шапочке из кхаддара, в рубахе и дхоти[32]. Обеими руками он опирался на толстую палку. Салман сразу же узнал его. Это был тот старик, который тогда, в яхт-клубе, в Найнитале, говорил, что мандат от Конгресса должен был получить Мангал, а его вручили совсем другому.

Слева от старика сидел господин с огромными усами, одетый во все белое, и тоже в гандистской шапочке. Видно, он только что набил за щеку большую порцию бетеля. Это был господин Шадилал, Салман видел его у тетушки на каждом званом обеде, около него постоянно увивался Джавид. Господина справа от старика, одетого в ширвани и широкие брюки, сшитые по алигархской моде, Салман не знал.

По обе стороны от мужчин сидели женщины. За этой группой стояла Суман и еще девушка изумительной красоты. Она была, очевидно, постарше Суман и казалась намного светлее.

На другой карточке были только Суман и эта девушка. Они что-то процеживали через марлю в посудину и весело смеялись. Фотография была четкая, хорошо проработанная, они были сняты крупным планом. Салман долго рассматривал фотографию, быстро перевел взгляд на Мину и тут же повернулся к Суман:

— Дай мне, пожалуйста, стакан воды.

Пока Суман наливала в углу воду из кувшина, он сунул карточку в карман, а групповую — в конверт и положил его в книгу.

Он взял у Суман стакан, поблагодарил и протянул ей книгу: