Чичи взяла поднос и заглянула к сестрам в гостиную, чтобы проверить, как там дела. Она передала Люсиль поднос с кофе. Та поняла намек и принялась обносить гостей.

– Девочки, вам нужно открывать свой ресторан, – прокомментировала миссис Бреннан, прихожанка их церкви.

– Я слишком быстро печатаю на пишущей машинке для этого, – возразила Люсиль.

Чичи выскользнула на улицу и пошла по дорожке. Ей нужно было побыть одной, пусть и всего несколько минут. Она хотела поразмыслить над тем, как продолжать жизнь, чего ей не довелось сделать в дни, последовавшие за смертью отца.

Она намеревалась спуститься к пляжу, но вместо этого, сама не зная как, очутилась на тропинке, ведущей в противоположном направлении, к гаражу. Девушка нашла ключ под ковриком у двери и отперла ее.

Лучи белого света вливались в окна и светлыми прямоугольниками падали на бетонный пол. Внутри невыносимо воняло краской: окрыленный посещением Саверио, Мариано недавно заново выкрасил стены. Чичи была уверена, что ее отец вовсе не намеревался умирать. Напротив, он грезил новыми планами – рекламировать студию и записывать песни не только своих дочерей, но и других исполнителей. Таков был его подход – грандиозные прожекты и большие планы на будущее. Мариано жил своей мечтой. Если бы только дочерям удалось сейчас ему уподобиться.

На пульте все оставалось так, как при отце. Его записи печатными буквами отмечали тональность и продолжительность последней песни, над которой они вместе работали. Чичи ее не закончила, но планировала это сделать как раз в тот день, когда Мариано попал в больницу. «Разве мы прежде не встречались» была лирической балладой – первой попыткой Чичи в этом жанре.

Чичи взяла отцовский карандаш. Резинка на конце была изжевана. Она посмотрела на следы от зубов, вспоминая его передние зубы, которые были немного крупнее прочих. Однажды отец пошутил: «Передние зубы у меня того же размера, что и ноги». Теперь, после его смерти, все, до чего он дотрагивался, стало реликвией, священным предметом, который следовало бережно хранить в доказательство того, что он когда-то жил, размышлял о всяком и прикидывал, как бы лучше сделать свою работу. Чичи спрятала карандаш в карман фартука. С кем ей теперь разговаривать о музыке? Кто станет делать заметки во время новых записей?

Девушка открыла дверь звукоизолированной кабины, затем включила свет и уселась на табурет перед пианино спиной к клавишам. Вскоре неожиданно для себя она развернулась и опустила пальцы на прохладные костяшки, но играть не могла. Она сложила руки на коленях. Странно – обычно летом в кабине было нестерпимо жарко, но сегодня там было зябко, как в склепе.

В кабину вошла Барбара.

– Чич? – Она протянула сестре чашку кофе.

– Нет, спасибо.

– Выпей, – велела ей Барбара, держа чашку перед Чичи, пока та не взяла ее.

Чичи отпила кофе.

– Что мы будем делать без папы? – спросила она.

Барбара села на табурет рядом с сестрой.

– Как-нибудь справимся.

Именно это Чичи больше всего любила в своей старшей сестре – и терпеть не могла тоже. У нее на все был готов ответ.

– Я этого совершенно не ожидала. А ты?

Барбара покачала головой.

– Как справляется мама?

– Все плохо, Чич.

– Ну да, они ведь поженились, когда им было по восемнадцать, – сказала Чичи.

– Я говорю о ее делах. О доме.

– А что не так с домом?

– Долги.

– Но ведь дом полностью им принадлежит. Разве ты не помнишь? Па нам сказал три года назад.

– Ага, а потом он заложил дом, чтобы построить эту студию.

Чичи почувствовала, как накатывает дурнота.

– Ты о чем? – сдавленно проговорила она.

– Да, всю работу он проделал сам, – нетерпеливо сказала Барбара, – но пришлось ведь рассчитываться за доски, стекло, прочие материалы. Все это оборудование – оно дорого стоит, он не мог себе его позволить. И, чтобы оплатить, заложил дом.

Барбара говорила таким тоном, что Чичи кинулась защищать отца.

– У него были планы! Он собирался записывать здесь разные номера, – горячо воскликнула она.

– Но не записал.

– Просто не успел, не дожил. И он ведь все силы вкладывал в наши выступления.

Чичи вспомнила, сколько раз отец отвозил их с сестрами на конкурсы поиска талантов, как часто бросал все, чтобы съездить с ними на прослушивание на какой-нибудь радиостанции, и сколько часов в день проводил с ней вдвоем, когда она сочиняла новую песню. И еще дольше просиживал в студии, записывая эту песню снова и снова, проигрывая ее и переписывая заново, пока оба они не были довольны результатом.

– Он очень старался, – добавила она.

– Из нашего ансамбля не выходило ничего путного, – отрезала Барбара.

– Со временем вполне могло выйти. Мы ведь это обсуждали. Мы создавали общее дело с прицелом на годы работы в шоу-бизнесе.

Барбара устало посмотрела на сестру:

– Я знаю, что ты очень этого хотела. Но вашим планам не суждено было сбыться.

– Такие вещи не складываются за одну ночь. Нужно время. Нужно дождаться успеха.

– В большинстве случаев этого так никогда и не происходит.

Чичи не собиралась спорить со своей прагматичной сестрой. Сарказм Барбары был забавен на сцене, но в жизни быстро выводил из терпения. В ее мире не было места неудачам, а уж фантазиям – тем более. Она глядела на жизнь практично, руководствуясь правилами, которые ясно указывали, как все должно происходить.

Чичи сделала глоток крепкого черного кофе.

– Сколько денег он взял под залог?

– Папа обменял стоимость нашего дома на стоимость студии. Чарли уже пытается распродать звукозаписывающую аппаратуру.

– Эй! Даже не спросив меня?

– Ты к этой студии слишком привязана. И у нас мало времени. Продажа продвигается плохо, Чарли предлагают сущие гроши за оборудование. Папа переплатил за пульт, микрофоны, усилитель звука. От проигрывателя отказались даже радиостанции.

– Я ходила за оборудованием вместе с ним. Папа обращался в лучшие магазины города.

– И там его облапошили.

– Папа вовсе не был простофилей!

– Он пытался сделать тебя счастливой и потратил последние доллары, чтобы воплотить твою мечту.

– Нашу мечту.

– Ну да, всем нам нравилось петь, но вам с папой хотелось большего.

– И что в этом плохого?

– Ничего, если можешь себе это позволить.

– Мы ведь все работаем.

– Чичи, папа потерял работу, потому что слишком часто брал отгулы, чтобы помогать тебе с твоими музыкальными делами. Я это говорю не для того, чтобы тебя обидеть. Просто так оно и есть, и он вконец запутался. Думал, что «Скалка моей мамаши» может стать шлягером, действительно в это верил. На прошлой неделе он забрал мамины деньги на хозяйство и обошел радиостанции, где заплатил, чтобы они пустили эту песню в эфир.