— Ты попросила денег? — почему-то в словах Ольги нет осуждения. Простая, лишенная всяких эмоций констатация факта.

— Можно и так сказать, — сиплю в ответ. — Согласилась ответить на его чувства… на одну ночь. В обмен на оплату клиники и лечения для сестры.

Слезы льют снова — не остановить. Я хочу остаться одна. Не видеть, не слышать никого. Забыть обо всем. Вот только это невозможно. Забыть — точно не получится.

— Я даже не знала, что он сделал фотографии… Зачем? Ему-то точно нечего было вспоминать, таких, как я, мог получить, сколько угодно. Стоило лишь пальцем поманить.

— Арбенин добрался до этих снимков?

Киваю, давясь очередным рыданием.

— Он отправил их Егору. Чтобы показать, какую неподходящую невесту тот выбрал.

Ольга притягивает меня к себе, обнимая за плечи.

— И ты решила просто сбежать? Не поговорив? Не попытавшись что-то объяснить?

— А разве вы сделали не то же самое? — я поднимаю глаза, пытаясь сфокусировать взгляд сквозь пелену слез.

— Чужим умом мы всегда мудрее, да, девочка? Но знаешь, мне почему-то кажется, что ты поторопилась. Не думаю, что мой сын так легко поверил бы фотографиям, не выяснив все лично у тебя.

— Так это же правда! — всхлипываю, не пытаясь вырваться из ее рук. Она мне совсем чужая… но одновременно, это единственный человек, которому я смогла довериться впервые за все годы. — Не подделка, не фотошоп! Все было именно так!

— И ты приняла решение за вас двоих… — задумчиво произносит женщина.

— Я приняла единственно правильное решение!

Она молчит, продолжая рассматривать меня, но этот взгляд красноречивее любых слов. Ольга уверена, что я допустила ошибку. Но нет, это не так. Егор не заслуживает ТАКОЙ жены. Ему слишком не везло в жизни, я не хочу, чтобы к этому добавилось еще и мое прошлое. Он должен быть счастливым. Должен гордиться своим любимым человеком. А я…

Додумать не успеваю, потому что в этот момент дверь номера сотрясается от мощных ударов. Кто-то грохочет в нее, что есть силы. Мы с Ольгой переглядываемся в растерянности, и она осторожно выдает.

— Наверно, ужин привезли. Я оставляла заявку…

Ужин? Вот с таким вот оповещением? Женщина и сама понимает, как нелепо ее предположение: любого работника выгнали бы в тот же день, если бы он позволил себе хоть что-то подобное.

К горлу подкатывает тошнота, и меня накрывает безотчетным страхом. Это точно Арбенин. Он откуда-то узнал о возвращении бывшей жены и явился поквитаться с ней. А когда узнает, что здесь еще и я… Или уже знает?

Стук между тем повторяется, еще более сильный и резкий, и я впиваюсь пальцами в руку Ольги.

— Не открывайте!

— Юль, ну так нельзя… — похоже, она думает о том же, о чем и я. И боится ничуть не меньше. — Этот грохот слышно на всю гостиницу. Сюда сейчас люди сбегутся.

— Ну и пусть! — я упрямо не выпускаю ее руку. — Его уведет охрана. Не станет же он выбивать дверь, если мы не откроем.

— И ты готова прятаться всю жизнь? — морщинки на усталом лице становятся заметней: сейчас эта женщина выглядит вполне на свой возраст. — Как я? — она осторожно, но уверенно разжимает мои пальцы. — Мы должны открыть, Юля. И послать его ко всем чертям. Туда, где ему самое место!

Направляется к выходу, но успевает сделать всего один шаг — и дверь распахивается, отлетая к стене от очередного удара. Я в ужасе вжимаю голову в плечи, ожидая увидеть свирепое лицо Арбенина.

Но на пороге оказывается совсем другой человек. Тот, кого здесь быть не может и не должно. Тот, кто мне нужен больше всего на свете.

Глава 26. Последняя

— Егор… сжимаюсь в комок, жалея, что не могу провалиться сквозь землю. Я безумно рада ему, но от стыда не в силах поднять глаза. Не знаю, куда деться. Как он сюда попал? Зачем?!

— Я за тобой, милая… — в несколько шагов пересекает комнату, опускаясь на колени перед креслом. Мои ледяные дрожащие руки тонут в его ладонях.

— Нет… — отчаянно пытаюсь вырваться. Отвернуться. Спрятаться хоть куда-то. Не хочу, чтобы он видел меня. Чтобы смотрел вот так: словно ничего не случилось.

А в дверях появляется запыхавшийся охранник. Оторопело таращится на перекошенную на петлях дверь. Но пока подбирает слова, его опережает Ольга, как-то в один миг преображаясь и принимая строгий, уверенный облик.

— У нас все в порядке, молодой человек. Дверь просто заело. Не беспокойтесь.

Объяснение его явно не удовлетворяет, но спорить мужчина почему-то не решается. Отступает в коридор, озадаченно разглядывая то меня, то Ольгу, то выбитую дверь.

— Я… сообщу администрации. Чтобы вам вызвали слесаря… — все, на что его хватает.

А Егор бледнеет, впиваясь ошарашенным взглядом в собственную мать.

— Мама?!

Я здесь точно лишняя. Они не виделись больше десятка лет. Хоть что-то хорошее есть во всем этом кошмаре: то, что Егор наконец-то узнает правду. Что мама не бросала его. Что любит и скучает до сих пор. Им так о многом нужно поговорить…

Он не сводит глаз с матери, а я пользуюсь этим моментом, чтобы все-таки высвободиться и улизнуть. Исчезнуть незаметно и теперь уже точно навсегда.

Но Егор в ту же секунду преграждает мне путь. Снова стискивает руку, теперь уже так сильно, что становится почти больно.

— Ну нет, даже не надейся. У меня на эту ночь совсем другие планы.

Он снова поворачивается к матери, не выпуская мою ладонь из своей.

— Ты же не исчезнешь? До завтра? Дождись меня, хорошо? Я снял номер в этом отеле, и утром мы поговорим. Или днем…

На губах Ольги дрожит едва заметная улыбка. Женщина смахивает слезы, слегка кивая. А меня уже подталкивают к выходу, не давая ни возразить, ни воспротивиться. Вообще не успеваю произнести ни слова, пока он тянет куда-то по коридору, в другой конец здания. Прикладывает карточку к двери и заводит вслед за собой в номер.

Здесь темно и холодно, или это от волнения меня почти кидает в дрожь. Я ничего не понимаю. Я умираю от стыда и смущения. Я дико соскучилась. Я должна сбежать, но…

Егор ударяет по выключателю, и комната озаряется ярким светом. Почти такой же номер, как у Ольги, только вместо односпальной — по центру огромная двуспальная кровать. По покрывалу рассыпаны лепестки роз. Шампанское в ведерке. Цветы.

— Что… это все?… — готова разглядывать что угодно, хоть трещинки на потолке, лишь бы не встречаться с ним глазами. Но Егор