оглядел их мрачные лица и непринуждённо высказался примерно так: "Чего носы повесили? Вы же не думаете, что я это сделал на самом деле?" И моментально разрядил гнетущую обстановку. Он развлекался, постоянно манипулируя настроением и поведением окружающих, хотя это кажется почти невозможным в его случае. Тем не менее у него это неплохо получалось — Гаскинс был прирождённый манипулятор людьми.

Он признался в убийстве «Пэгги» Каттино потому, что этого от него требовала договорённость с Министерством юстиции штата. Если Гаскинс на самом деле совершил это преступление и попытался бы скрыть его, то такая попытка грозила ему отзывом договорённости и окончательным, уже без всяких оговорок, смертным приговором. Понятно, что в таком случае все предшествующие признания теряли всякий смысл — глупо было сознаться почти что в сотне преступлений, а под конец оказаться пойманным на сокрытии одного-единственного убийства. Это логично. Кроме того, признание собственного участия в громком, сенсационном похищении никак не понижало статус Гаскинса в криминальной среде, скорее, напротив, при всеобщей склонности уголовников к анархизму и ненависти к власть предержащим преступление против семьи сенатора добавляло ему авторитет. Это даже в какой-то степени оправдывало то, что Дональд совершил похищение ребёнка… Так что у Гаскинса имелись резоны сознаться в содеянном.

Но тогда непонятно, почему он не сказал всей правды? Вот это уже по-настоящему интересно. Думается, тут сработали сразу несколько несвязанных факторов. Как и всякий преступник, Гаскинс верил в то, что ему удастся покинуть тюрьму. Рано или поздно… ведь он всегда покидал её прежде! Этому учил его приобретённый опыт. То, что многочисленные приговоры к пожизненному заключению навеки запирали его в тюрьме, верить не хотелось, ибо такая вера сразу убивает силы жить и выживать. Поэтому Гаскинс, конечно же, надеялся покинуть когда-либо тюрьму (и тому будет в скором времени найдено неожиданное подтверждение!), но он понимал, что влиятельный сенатор Каттино может стать на его пути непреодолимой преградой. В том, разумеется, случае, если сенатор будет уверен в его виновности. Если же такой уверенности у него не будет, то он не станет мешать возможному освобождению. Кроме того, Гаскинс прекрасно понимал, как работает юридическая система — признание его виновности потребует пересмотра приговора в отношении бедолаги Пирса, осуждённого ошибочно. Судебная система в этом не заинтересована по большому количеству причин, в том числе и потому, что признание собственных ошибок — это всегда удар по репутации. То есть никто особо не будет разбираться в ошибках Гаскинса, и вера в его самооговор во многих отношениях окажется очень удобной для многих должностных лиц. При этом сам Гаскинс никак от своей честности не пострадает — его невозможно будет ни в чём упрекнуть, поскольку свою часть соглашения с Министерством юстиции он выполнил добросовестно. Примерно такой могла быть логика преступника, намеренно сообщившего не вполне точную информацию о совершённом преступлении.

Вопрос о виновности Дональда Гаскинса в похищении и убийстве Маргатер Каттино до сих остаётся открытым. Возможно, что он так и не получит своего разрешения, хотя "ДНК-профиль" убийцы был получен ещё в 90-х гг. из образцов обнаруженной на трупе спермы. Он не совпадает ни с одним ДНК, находящимся в базах данных всех правоохранительных органов США.

Вполне определённо можно сказать, что Джуниор Пирс не совершал этого преступления, хотя признание или опровержение данного обстоятельства, вообще-то, никак не отражается на его судьбе — он будет сидеть в тюрьме до конца своих дней за другие убийства, виновность в которых не может быть поставлена под сомнение.

На этом прервём наше подзатянувшееся лирическое отступление и вернёмся к жизненным коллизиям Дональда Гаскинса.

С 1 января 1978 г. в Южной Каролине официально было восстановлено исполнение смертных приговоров, а значит, Дональду, начавшему делать свои признания, уже нельзя было замолкать. Нарушение условий соглашения с Министерством юстиции гарантированно приводило его в камеру смертников. На протяжении всего 1978 г. Гаскинс продолжал делать всевозможные заявления об убийствах, совершённых в период 1970-75 гг. Как было уже отмечено, значительная часть его утверждений не подлежала проверке в силу самых разнообразных причин, в основном связанных с давностью событий и исчезновением всех возможных следов. Тем не менее, примерно в 1/3 случаев подтверждения сказанному Гаскинсом находились, и в конце концов, власти Южной Каролины признали, что он может быть повинен в смерти 31 человека. Даже такой аккуратной формулировки было достаточно, чтобы Дональд был назван журналистами "самым злобным гражданином Америки" (к тому времени ещё не был изобличён Джон Уэйн Гейси, да и кровавые похождения Теда Банди были впереди, так что Гаскинс уверенно занимал место "самого результативного убийцы США").

К концу 1978 г. поток признаний иссяк, и правоохранители, наконец-то, оставили Дональда в покое.

Он был помещён в тюрьму штата, где добровольно согласился работать на внутритюремных работах. То, что ему разрешили трудиться, выглядело несколько странно, и впоследствии в этом усматривали признак существовавшей в тюрьме коррупции. Дело в том, что труд в заключении в те годы не являлся обязательным и рассматривался как своего рода поощрение осуждённых, ставших на путь исправления. К работам допускались уголовники, приговорённые либо к незначительным срокам заключения, либо осуждённые за ненасильственные преступления. Гаскинс, как нетрудно понять, не подпадал ни под первую, ни под вторую категорию. Тем не менее ему удалось устроиться водопроводчиком — это была вроде бы непрестижная работа, но она обеспечивала стабильный заработок, а главное — позволяла Гаскинсу перемещаться в пределах всей тюрьмы. Когда через несколько лет Дональд оказался в эпицентре нового расследования, никто из тюремной администрации не мог объяснить, как состоялось назначение Гаскинса на эту работу. Вместо того, чтобы сидеть в особом корпусе, в полной изоляции от всех обычных преступников, матёрый уголовник, приговорённый к нескольким пожизненным срокам, беспрепятственно бродил по всей тюрьме! Это было против всех правил!

Дональд с толком использовал возможности, предоставленные ему тюремной работой. Через него шёл поток разнообразной "тюремной почты" — как обычных устных посланий, так и всевозможных записочек и даже "бандеролей", которыми обменивались узники разных корпусов. Тюремный "почтальон" — важный человек в криминальной иерархии, он видит многих заключённых, многое слышит и прекрасно осведомлён о последних новостях. При этом он находится в прекрасных отношениях с тюремной администрацией — эти отношения являются залогом его успешной работы. В общем, несколько лет Гаскинс спокойно и бесконфликтно отбывал свой тюремный срок, умудряясь избегать каких-либо неприятностей, но к середине 1981 г. эти неприятности нашли его сами.

Впрочем, ничто поначалу не предвещало той развязки, которой эта история закончилась. Напротив, начало было интригующим и сулило немалый дивиденд.

Гаскинсу стало известно, что некий человек, находившийся на свободе,