так важно, сколько знание языка и имен древних. Порой знания — это самое главное оружие. Немного освоившись, я так же стал поглядывать и на другие призывы Внешних и Древних богов. А что? Если цена меня устраивает, то почему бы этим не воспользоваться? Тут главное не накосячить с самим ритуалом, но Клара с Блаватской мне с этим помогут.

В ответ на мои слова тени в вагоне будто приобрели объем, подрагивая в такт стуку колес. Дан-эн-нян переносчик душ, довольно злобный древний, он не любит, когда его отвлекают по пустякам. Стоит мне ошибиться в ритуале, неправильно выговорить его имя или невнятно произнести свою просьбу на демонике, то он утащит мою душу на самые нижние уровни бездны, где обитают такие твари, чьи имена не стоит произносить даже мысленно.

— Podnimi menia na svoix krilyah i otnesi v hram Nexusa, — произношу уже давно заученную фразу, вот только в конце уточняю, куда именно хочу попасть.

После последней моей фразы на сиденье напротив появился мужчина в темном пиджаке и с головой ворона. Наклонившись вперед, он злобно произнес:

— Ti uzhe v shestoy raz bespokoish menya za nepolnie pol goda! — недовольно щелкнув клювом, — odnazhdi ti oshibishay i ia razorvu tvoy dushu na schastie…

Время идет, а старина Дан не меняется.

— I Vicarius Nemo, i pricazivay tebe Dan-an-nin imenem Muakai, podchinisi! — забывшись посмотрев в его глаза и это было ошибкой.

Нельзя смотреть в глаза древних, особенно таких, там вполне можно увидеть собственную смерть…

[Артур!] — раздается испуганный крик Клары, и я тону в темноте.

Спустя секунду я уже парил в космосе с видом на Землю. Это были знакомые ощущения, будто в прошлое попал. Оглянувшись, ничуть не удивившись, встречаюсь взглядом с рогатым монстром. Муакай и почему я не удивлен?

— Ты почти умер, — произносит он вполне человеческим голосом. — Я лишь в последний момент успел вмешаться, — сухо сообщает древний титан.

— Спасибо? — неуверенно произношу, не зная, чего от него ожидать. — Может, я пойду?

— Не раньше, чем мы поговорим, — качает он рогатой головой.

Облизнув губы:

— Чего ты хочешь? — со вздохом у него спрашиваю.

— Я жажду справедливости, — неспешно начинает он, — но сейчас речь не об этом. Так уж получилось, что ты стал моим избранным, в твоей груди бьется мое сердце. Никто из нас этого не хотел, но это данность. Хочется нам того или нет. Мы можем, подобно дьяволом вцепиться друг другу в шею в надежде победить, а можем сесть и поговорить, — щелкнув пальцами, обстановка меняется, и мы попадаем в роскошный дворец. Титан сидел на троне, а я на мягких подушках перед ним.

— Поговорить я всегда за, — напряженно произношу. — Но я все равно не соглашусь вернуть тебя на Землю.

— Я знаю, — легко соглашается Муакай. — А потому я лишь скажу, что, поместив в сердце навык призыва, ты можешь освободить меня из заточения и я приду тебе на помощь, при этом ты можешь не бояться моей мести, — как сладко стелет, думаю про себя. — Впрочем, я не для этого тебя позвал. Я хочу поговорить с тобой об Алой Церкви. Твое желание ее уничтожить порадовало меня.

— Ты мне с этим поможешь?! — наклонившись вперед, с ожиданием смотрю на него.

— Разумеется помогу, — с усмешкой отвечает Муакай, — это один из моих главнейших врагов. Их неудачи радуют меня.

— Тогда сними ограничение на использование сердца! — прошу у него.

— Это нужно еще заслужить, — мягко произносит титан. — Убей Алую Королеву, вырви ей сердце, и я сделаю это. А пока, у меня есть другое поручение для тебя, — ожидающе на меня посмотрев.

Обдумав предложение пару секунд:

— И что я за это получу? — осторожно уточняю.

Муакай лишь усмехнулся:

— За свою долгую жизнь я подчинил немало древних созданий, в данный момент они прячутся в тени, не смея выйти на свет, но стоит мне пожелать, как они подчинятся тебе, как они подчиняются мне. Все очень просто, выполняй мои поручения, и ты получишь над этими древними власть, — хитро на меня посмотрев, — а пока, — щелкнув пальцами возле его трона появилась темноволосая девушка с рогами: — познакомься — это Тьма, она… станет посредником между нами. Ты сможешь ее призвать, как и любого другого саммона.

— А если я откажусь, — хмуро у него уточняю.

— Это будет глупо, но я умею ценить чужой выбор…

Моргнув, я вновь оказался в поезде напротив древнего. Из моего носа текла кровь, впрочем, это малая цена за общение с древним. Видя, что я пришел в себя, демон недовольно каркнул, после чего поезд потонул во тьме. Прежде чем я успел сойти с ума, от вида копошащихся вокруг теней, старина Дан все же выполнил то, о чем я его попросил.

Вспышка света на секунду ослепила меня, проморгавшись, вижу перед собой каменный алтарь с горящими свечами на нем. Храм Нексуса для каждого свой, для меня он выглядит как церковь посреди кладбища. Вот только вместо фресок ангелов или святых над потолком было нарисовано существо, состоящее из глаза, зрачок которого походил на замочную щель, и кучи щупалец. Тот, кто смотрит, чей храм находится между измерением снов и реальным миром, повелитель кошмаров и покровитель путешественников. Древний, порожденный Морфеем и Никтой.

[Ты жив!] — Раздается радостный Кларин голос.

— Жив, — с кряхтением произношу, оглядываясь.

[Что с тобой произошло? Может, мне вернуть тебя назад?] — Предлагает суккуба.

— Нет, все в порядке, — отказываюсь. — Я все тебе расскажу, когда вернусь, а пока стоит завершить то, ради чего я сюда пришел.

[Я так за тебя испугалась! Я же тебе говорила не смотреть ему в глаза!] — С праведным гневом произносит она.

— Прости, — тяжело вздыхаю, — похоже моя голова забита чем-то другим. Такого больше не повторится, — обещаю себе и Кларе.

[Хорошо бы, я так перепугалась!] — Ворчит суккуба.

Разговор с Муакаем принес довольно много пищи для размышлений. Трудно сказать насколько он честен со мной, но если он действительно готов помогать в борьбе с красным культом, то я скорей всего приму его помощь, лишней она уж точно не будет. Впрочем, это может подождать, стоит собраться и выкинуть из головы лишние мысли. Ритуал и так непростой, а я что-то расслабился и думаю не о том.

Глубоко вздохнув, задвинув свои переживания подальше, приступаю к ритуалу:

— Я призываю Елену Блаватскую, родившуюся двенадцатого августа тысяча восемьсот тридцать первого года и погибшую восьмого мая тысяча восемьсот девяносто первого года в своей постели от старости и пристрастия к сигаретам.

После моих слов перед алтарем стала материализовываться