Брайс не соглашается с подобными выводами:

Книга доктора Фредерика Кука «К вершине континента», появившаяся в феврале 1908 года, была встречена хорошо, и никто никаких сомнений в истинности восхождения не высказывал. Напарник Кука Эдвард Баррилл был доволен собой и гордился восхождением. Террис Мур пишет о нем: «Соседи рассказывали, как он берег у себя дома, словно сокровище, свой экземпляр книги “К вершине континента”» {52}. Похожее писал Сильвио Дзаватти: «Баррилл гордился одержанной победой и по возвращении в Дарби ходил из дома в дом, рассказывая об экспедиции каждому, кто хотел его послушать» {81}. Подтверждал это и сосед Баррилла Бриджфорд: «Я слышал много раз, как Баррилл рассказывал историю [подъема на Мак-Кинли], и она всегда звучала одинаково» (Цит. по: {12}).

New York Times 26 октября 1909 года привела слова Генри Уильямса, тренера футбольной университетской команды из Миннеаполиса, о том, что в феврале 1909 года в гостинице он слышал, как Баррилл, рассказывая о восхождении на Мак-Кинли, утверждал, что он и доктор Кук достигли вершины.

Сомнения в успехе Кука на Аляске возникли 6 сентября 1909 года, когда New York Sun напечатала следующий текст:

Пири, который возвращался из Арктики после похода к Северному полюсу, инспирировать появление этой корреспонденции никак не мог, поскольку его корабль только 5 сентября вошел в залив Харбор. Всего три дня прошло после телеграммы Кука о достижении полюса, и этого времени было явно недостаточно, чтобы найти в провинциальном городе неграмотного погонщика скота, вложить в его уста мудреные рассуждения и отправить в редакцию нью-йоркской газеты. Значит, разоблачения подготовили заранее, скорее всего, еще в ту пору, когда Кук только объявил о своих планах покорения полюса. Вероятно, что если бы он не сообщил о победе в Северном Ледовитом океане, то обвинения Принца так и не были бы растиражированы.

Знаменитая вершина в споре о полюсе была лишь мелкой монетой, и цель обвинительной кампании Арктического клуба Пири состояла в одном – очернить конкурента. В перспективе было бы хорошо объявить его сумасшедшим или посадить в тюрьму. Но это откладывалось на будущее. Сейчас следовало использовать шанс и изобразить Кука закоренелым лжецом.

Как подметил писатель Эндрю Фримен, фраза «неверный в одном – неверен во всем» {34} стала ключевой нотой дела «Клуб против Кука». Юрист Эдвин Балч нашел другое определение: «Предполагалось обнаружить истину с помощью поразительной демонстрации чего-то еще!» {6}.

Быстрая метаморфоза произошла с президентом Национального географического общества Уиллисом Муром, который на первых порах поддержал Кука, заявив журналистам:

Но мнение Арктического клуба Пири значило больше, и в дальнейшем Мур подобных опрометчивых высказываний не делал.

Эдвард Баррилл, ростом 190 сантиметров и весом 90 килограммов, которого в родной Монтане прозвали Большим Эдом, хотел иметь монополию в предстоящем дельце и важно заявил:

Это означало, что если уж сыпать кому-то деньги в карман за информацию, то только ему – Барриллу. Он – патриот. Газета Daily Missoulian сообщала, что Баррилл «выразил разочарование и даже раздражение в связи с тем, что Кук вернулся с севера под датским флагом и высадился в Дании, вместо того чтобы направиться прямо к себе на родину, как сделал командор Пири»[50] (Цит. по: {33}).

После того как Баррилл дал показания против Кука, адвокат исследователя спросил его:

Но в один прекрасный момент необъятное понятие сузилось до конкретного: кто платит? Работать с Барриллом поручили генералу Эштону, которого в ту пору называли Скользкий Джим. New York Times 21 сентября опубликовала сообщение, что генерал Джеймс Эштон, юрист с самой большой практикой в Такоме, был приглашен «юридической фирмой Нью-Йорка для того, чтобы добыть всю возможную информацию в отношении обсуждаемого восхождения доктора Фредерика Кука на гору Мак-Кинли». Генерал, как было сказано в газете, признал, что некая фирма из Нью-Йорка наняла его, однако ему лично неведомо, то ли он старается в интересах Пири, то ли на благо Кука. 6 октября картину прояснила газета New York Herald. Оказалось, что Джеймс Эштон и Томас Хаббард[51] вместе владеют большим участком морского побережья в районе города Такомы. Вопрос, на чьем стуле сидит Эштон, отпал.