— Я очень люблю сказки, — сказал Александро и опустил зонт на голову, освобождая себе руки. — Хочешь, расскажу одну? О травоцветном человеке.

— Валяй, — и объяснил, почему не прочь послушать: — Все равно нечем заняться.

Они сидели рядом и смотрели на затянутое туманом озеро.

— Видишь ли, Доменико, — начал Александре. — Не все, что говорится в сказке, надо понимать прямо, за всем скрыто нечто другое, более значительное, в сказке все имеет переносный смысл. Но эта сказка особенная, в ней все сказано прямо и, между прочим, просто и ясно. Итак, начинаю: «Сказка о травоцветном человеке». Нравится название?

— Да.

— Так вот, за два дня до того, как в город каравельцев пришел травоцветный человек, они изгнали самого честного, порядочного человека, представляешь?!

Случается и такое, Доменико… А знаешь, за что его осудили на изгнание? Однажды на большом совете перед охотой каравельцы отметили, что их город самый лучший, а тот человек сказал, что Вишневый город еще лучше. Между нами, Доменико, но это было правдой, оттого и разозлились каравельцы и ополчились на него, обвинили в том, что он не любит родной город и потому недостоин жить в нем. Великий каравелец — не спутай с каморцем — великий каравелец сказал ему, потрясая ружьем: «Сейчас же покинь наш любимый город, не то получишь пулю!» Человек пристально посмотрел на него, осуждающе покачал головой и покинул город. Слова его послужили лишь поводом для изгнания, причина-то была совсем другая. Каравельцы не терпели честных, порядочных людей. От изгнанного каравельцам не было никакого вреда, просто когда кто-нибудь поступал скверно, он взглядывал на негодяя с легким укором, только и всего, а на том совете он, видимо, не выдержал и… Скажи-ка, если слушал меня внимательно, какой город он считал лучше их города?

— Вишневый город.

— Молодец… Что оставалось бедняге, ушел он из родного города. А на третий день ровно в половине одиннадцатого в город с противоположной стороны заявился наш герой, травоцветный человек. Никто не видел, как он вошел в город, потому что мужчины были на охоте, а женщины, собравшись у заводи, обсуждали, что больше к лицу жене великого каравельца: забранные вверх волосы или распущенные, а травоцветный человек подошел к роднику, напился горстями — пить ему не хотелось, но родная вода была желанна, тут он услышал говор женщин и осторожно направился к ним. Он старался, чтоб его не заметили, но очень выделялся на фоне серых стен — с головы до пят был зеленым, на нем ничего не было, кроме зеленых брюк. У заводи он лег в траву, и его не стало видно, одни белки глаз сверкали. Он грустно слушал болтовню женщин и слегка улыбался, едва-едва, чтобы не обнажались зубы. Внезапно стало жутко тихо, и женщины испуганно заозирались — не слышалось ни одного выстрела! Каравельцы постоянно стреляли; если не охотились, то состязались в стрельбе или просто так стреляли, даже ночью не теряли времени, проснется каравелец случайно и сразу за ружье — оно всегда у изголовья стояло — и выстрелит в открытое окно, просто так, пусть слышат соседи, а пока те отзовутся выстрелом, перезарядит ружье и на подушку голову — тут же заснет. И вот случайно несколько минут никто не стрелял — совпало так. Женщины изумленно, как серны, втягивали воздух. «Почему не стреляют, не стряслась ли беда?» — проговорила жена великого каравельца и машинально ступила несколько шагов, тревожно озираясь, и вдруг прямо перед ее носом вырос травоцветный человек! Женщина еще перед этим приметила в траве сначала глаза, а потом смутно лоб, нос, и, когда он стремительно вскочил перед ней, она со страху так же стремительно присела на землю. Он тоже здорово испугался и убежал. Бежал зигзагами, потому что там и женщины имели при себе легкое оружие, правда, в этот миг никому не пришло в голову стрелять, очень уж поразились невиданному существу. Тем временем возобновились выстрелы, жена великого каравельца радостно подняла голову и заулыбалась: «Слышите, стреляют! — и вспомнила — Ой, а что это было, а?» Когда мужчины вернулись с охоты и узнали о новости, вполуха выслушав жен, выразительно переглянулись, что означало: «Все женщины дуры». Но на другой день, на охоте, один каравелец заметил в кустах зайца и шепнул другому, ткнув его локтем в бок: «Вон он, быстрей заряжай», а сам смотрел почему-то совсем в другую сторону, а там неожиданно вскочил с земли зеленый человек и пустился наутек. Охотники не успели в него выстрелить — из-за сильного удивления, — конечно, ты не замерз?

— Нет.

— Когда остальные каравельцы узнали об этом, высокомерно переглянулись, что означало: «И среди мужчин попадаются дураки…» И эти двое были осмеяны и ославлены, потому что целую неделю никто не видел зеленого человека. Однажды, во время большого праздника, когда каравельцы ярко расписали себя и в полночь пустились плясать вокруг костра, они обратили внимание на одного человека, который был окрашен в зеленый цвет и плясал особенно увлеченно, самозабвенно, весь изгибался, извивался. Все остановились, недоуменно уставились на него, а тот все кружился в пляске, закрыв глаза. Тамтамщик почувствовал неладное и перестал играть. Едва смолкли звуки тамтама, травоцветный человек замер, обвел всех взглядом и сломя голову побежал прочь. Все мужчины города были у костра, поэтому никто не посмел бы сказать: «Все каравельцы дураки». Посрамленные, они слова не могли промолвить, а великий каравелец в плечо укусил себя от ярости. В ту ночь выстрелы не прекращались ни на миг, один семь пуль пустил в колодец, другой при каждом выстреле орал: «Понедельник, вторник, среда…» Кому-то послышался непонятный шорох, и он пополз на звук, подняв руку с ружьем, и хорошо еще не выстрелил — брат его полз ему навстречу.

— Дождь не перестал? — Александро вытянул руку, проверяя, идет ли еще дождь.

— Нет.

— А на следующий день каравельцы собрались на большой совет. Все тамтамы забили сразу, зарокотали, и люди сошлись к дому великого каравельца. Великий каравелец взмостился на бочку, он задыхался от ярости, жилы на шее и на лбу вздулись и посинели. Каравельцы молотили себя в грудь, крепко стиснув ружье. Двое посланцев привели мудреца, прославленного умом, и поставили перед толпой.

Мудрец сказал каравельцам слова, которые равносильны были оплеухе каждому из них.

— Один травоцветный человек привел вас в такой ужас, что же стало бы с вами, появись два?!

Великий каравелец проскрежетал зубами и сказал:

— Я жены не коснусь, пока не убью его!

Все-всееее поверили его обету, но он все же повелел возвести