людей. Они шли из таверны и были пьяны. Их главарь был лысым и толстым, и у него была метка пирата на щеке. Это были плохие люди. Я свернула в переулок, проигнорировав их шутки. Они последовали за мной.

Энцо незаметно сдвинулся, продолжая смотреть на неё горящими глазами.

— Что за таверна? — холодно спросил он.

Она заметила, как между его пальцами начал танцевать Свет, тяжелый и холодный, который норовил вырваться наружу.

— А это имеет значение? — она издала нервный смешок.

— Да, — рявкнул он.

— Голова Леона… или Глотка… или что-то такое? — предположила она.

Он на секунду задумался.

— Пасть Леона, — кивнул он.

Повисла тишина, а она отвлеклась на щебетание птиц, сидевших на ветвях рассветных деревьев, и начала пропускать травинки сквозь пальцы.

— Они тебя трогали?

Элара замерла, услышав его ледяной тон, в котором совсем не осталось привычной теплоты. Это был уже не тот захмелевший обворожительный бабник, и не друг-шутник. Это был самый опасный воин Селестии. Она не ответила.

— Они тебя трогали? — снова спросил он.

По её спине прокатилась дрожь. Голос Энцо по обыкновению игривый и тёплый, наполнился огнем. Он был лишён каких-либо эмоций. Он был спокойным. Слишком спокойным.

Она подняла подбородок.

— Один, — прошептала она. — Он прижал меня к стене и задрал юбку. Поцеловал меня в шею. Это всё, что он успел сделать, прежде чем я воплотила в жизнь его ночные кошмары.

Она почувствовала, как шероховатая рука приподняла её подбородок, и посмотрела Энцо в глаза. Его взгляду вернулась некоторая теплота, но в его глазах всё ещё блестел металл, такой же холодный, как астерийский рассвет. Он завёл прядь волос ей за ухо, его челюсти напряглись, а затем он, наконец, заговорил:

— С тобой никогда больше этого не случится.

— Я могу постоять за себя.

Она приподняла бровь.

— Мне всё равно. В моём королевстве ты под моей защитой.

Он погладил её по щеке один раз и как будто хотел что-то сказать. Этот нежный жест заставил её дыхание участиться. Но в последний момент он встал, развернулся, и его длинная тень разрезала тренировочную площадку до самого дворца. И только когда он ушёл, она увидела её. Выжженную чёрную землю, где он до этого лежал, которая неистово дымилась в послеполуденных лучах.

Глава 17

Элара проснулась от запаха дыма. Она закашлялась и вытянула руки вперёд, начав ощупывать всё вокруг, как вдруг поняла, что находится в своей комнате, в безопасности. Это был всего лишь сон.

Она вспомнила о том пространстве сна, в которое попала. Внутри него было только пламя, золотое, ярко-красное. И оно сжигало её и комнату, подбираясь всё ближе и ближе. И лежа в этой ловушке, она чувствовала, как осколок чёрного стекла, который, как она знала, был сумеречным стеклом, врезается в её сердце снова и снова. Но она не видела нападавшего. Это был ужасный кошмар. Один из тех, что она создала сама.

Она дошла до ванной комнаты, плеснула водой на лицо и шею, и начала вдыхать свежий прохладный воздух, витавший в ночном небе и влетавший в открытые балконные двери. Небо было насыщенного бордового цвета, а это означало, что она проснулась посреди ночи. Элара вдруг осознала, как сильно скучает по фиолетовым и синим краскам Астерии.

Она лениво пропустила тень через свои пальцы — эта привычка очень её успокаивала — и пошла обратно в кровать. Она зажгла свечу, чтобы отогнать кошмары, которые явно намеревались преследовать её и дальше.

Размышляя о сумеречном стекле, она перебрала стопку книг на прикроватном столике, проигнорировав любовные романы, и выбрала несколько книг, которые одолжила ей Изра. Среди них оказался толстый фолиант, озаглавленный «История Звёзд». Но, конечно, его автор был абсолютно предвзят. Святотатство по отношению к Звёздам каралось смертью, поэтому ни одна история Селестии не была по-настоящему точной. Но, возможно, если бы Элара пробежалась взглядом по строчкам, она смогла бы найти хотя бы намёк на то, где ей искать сумеречное стекло. Как жаль, что книга оказалась скучной. Её веки начали тяжелеть с каждой страницей и, в итоге, она погрузилась в сон.

В следующий раз она проснулась от яркого света и от запаха дыма. Опять? Она попыталась отогнать сновидение, смахнув его, точно паутину. Но нет. Широко раскрыв глаза, она увидела клубы дыма, которые поднимались от дворцовых ворот. Она, пошатываясь, поднялась на ноги и выглянула в окно, но ворота были не видны из-за склонов и башен дворца.

Быстро накинув халат, она босиком побежала к двери и начала звать Мериссу, которую нигде не было видно.

— Кто-нибудь? На помощь! Там дым у дворцовых ворот!

Во дворце было тихо, как в могиле, и Элара постаралась подавить нарастающую панику. В надежде найти дорогу до дворцовых ворот, она обежала коридор, который постоянно петлял. Приблизившись к воротам, она услышала гул толпы. Странные крики раздавались среди шума. Она заметила Мериссу, которая отчаянно замахала ей рукой, подзывая её. Она сорвалась с места и побежала в её сторону, придерживая края халата.

— Святые Звёзды, что происходит? — воскликнула она, пытаясь разглядеть хоть что-то поверх голов рабочих и гостей дворца.

Люди выстроились вдоль дворцовых ворот. Бурлящая, беспокойная энергия охватила толпу.

— Публичная казнь, — объяснил Мерисса, тоже посмотрев поверх голов. — Колокола прозвонили около полудня. Давно у нас не было такой масштабной казни.

Элара покачала головой.

— Публичные казни? Они до сих пор проводятся в Гелиосе?

Мерисса посмотрела на неё как на безумную.

— А у вас нет?

— Мой отец запретил их несколько десятилетий назад.

Мерисса с тревогой посмотрела на неё.

— Тогда тебе лучше не смотреть.

Она снова повернулась к воротам.

Элара начала отворачиваться, так как на неё накатила тошнота. Однако что-то заставило её прирасти к земле. Что-то с силой словно потянуло за её внутренности. Она сдвинулась и посмотрела сквозь расступившуюся толпу. Её дыхание остановилось. У дворцового портика стояли пять человек, привязанные к столбам.

Один из них был маленьким и скользким на вид, из его носа текла кровь. Другой был низким и мускулистым, а на его щеке виднелись следы от ожогов.

— Святые небеса, — выдохнула Элара.

Следующий, казалось, только недавно стал взрослым. Он рыдал, и слёзы катились из его опухших глаз. Чёрная запёкшаяся кровь покрывала его губы и веки. Рядом с ним стоял мужчина, который громко ругался. Вся его грудь была покрыта глубокими ранами.

И, наконец, она увидела человека, который ничего не говорил, а только стонал. От его языка остался лишь обрубок, который был виден, когда он выл. Лысая голова, беззубый рот