– Придешь на спектакль, увидишь квартиру.

Ремня он не носил, пояс джинсов слегка отставал, внутри виднелась узкая белая резинка.

– Ты же придешь?

– Наверное. Не на премьеру, потом.

Тоби слегка повернулся, резинка соскользнула ниже, обнажив плоскую перемычку между спиной и ягодицами.

И Калеб не выдержал. Рванулся, сгреб Тоби, швырнул лицом вниз на кровать. Ухватил за седалище и тряс, пока не вытряс из джинсов и трусов. Круглая, тяжелая задница, будто два мячика. Тоби попытался высвободиться, но Калеб держал крепко. Вонзил подбородок промеж половинок, потерся отросшей щетиной.

– Вот что я люблю, – промурлыкал он. – Только это я люблю в тебе. Больше в тебе нет ничего подлинного. – Он зарылся носом в теплую, влажную ложбинку. Раздвинул отверстие, надавив большими пальцами, проник языком внутрь. Мальчик тут же приподнялся на локтях, изогнул спину, застонал, словно раненый слон.

– Пакет нужен? – спросил Калеб.

– У меня с собой рюкзак, туда сложу. Спасибо.

Тоби копался в белье, проверяя ярлычки. Калеб так и стоял в дверях. Да, он мог бы наброситься на него. Отсосать, отыметь, оттрахать – чем непристойнее, тем лучше. Но насилие тоже секс, а секс слишком легко перепутать с любовью. Он не любил Тоби.

– Чуть не забыл, – спохватился Тоби, разделяя пару носков и нащупывая дырочки – в отличие от Калеба, он протертых носков не носил. – Знаешь, кого я встретил?

– Кого?

– Угадай.

– Откуда мне знать? – вздохнул Калеб. – Собаку Шекспира?

– Почти угадал. – Он выдержал паузу. – Генри Льюса. Не глядя на Калеба, Тоби аккуратно свернул носки. Похоже, он посмеивался про себя.

– Генри пригласил меня на свой спектакль. Сегодня вечером. А потом обедом угостит.

Верить не хотелось, но Тоби никудышный лжец. Неужели, правда?

– Рад за тебя, – суховато отозвался Калеб. – Где вы познакомились?

– Он выступал на семинаре у нас в ГБ, а после лекции я подошел к нему с вопросом.

– Хотя бы не у «Кинко» – Калеб подцепил Тоби именно там, зачастил в это заведение, пока доводил до ума «Теорию хаоса».

Калеб смотрел сзади на шею Тоби, на белые полоски кожи пониже линии волос, изогнутые, как фигурные скобки. Нет, Тоби не удастся пробудить в нем ревность, твердил он себе. Генри Льюс! Генри Льюс, «веселая потаскушка». Не думал он, что Тоби может быть так жесток.

– Вот почему тебе срочно понадобилось белье. К свиданию готовишься?

Тоби резко обернулся.

– Фу, какая гадость! Вовсе не свидание – он пригласил меня на ужин.

– Припоминаю, чем закончился один такой ужин со сценаристом.

Здесь и закончился, в этой самой комнате. При свете дня легче. Или нет – ведь на следующее утро, когда они проснулись в одной постели, в незашторенные окна так же ярко светило солнце. Тоби не смутили сотни окон на другой стороне улиц, будто целая стена глаз, и плевать ему было, как соседи воспримут двух голых мужчин, выставленных напоказ в воздушной витрине. Он с удовольствием позировал обнаженным рядом с Калебом, и пусть весь город смотрит. Скромный, серьезный мальчик из Висконсина ничуть не стеснялся – это Калеб поспешил закутаться в одеяло, а Тони, потягиваясь, улыбаясь во весь рот, так и стоял у окна.

И комната внезапно показалась глухой, опустошенной, словно место преступления.

Тоби умолк, застыл неподвижно спиной к нему. Потом поспешно запихал свои вещи в рюкзак.

– Все, – сказал он, – не буду мешать тебе работать. Хоть бы скорее ушел – из его дома, из его жизни, подумал Калеб. Но еще не все.

– Я сейчас не работаю, – сказал он. – Выйдем на террасу. Вроде еще остались круассаны и кофе.

– Да? Ну что ж, мне спешить некуда. – Прихватив рюкзак, Тоби последовал за Калебом на террасу.

При ярком солнечном свете он выглядел уже не столь сексуально, поблек. От кофе Тоби отказался, но пирожное проглотил, едва присев к столу.

– Чуть не забыл! – спохватился он, слизывая последнюю сладкую крошку. – С днем рождения!

– До пятницы не поздравлять.

– Праздновать будешь в пятницу?

В голосе Тоби зазвучали неискренние, лицедейские нотки. Калеб терпеливо ждал – к чему он клонит.

– Да, – осторожно ответил он.

– Кто будет обслуживать?

– Не помню, а что?

– Я подумал, может, пригласишь меня официантом? Все-таки попаду на твой день рождения.

И он рассмеялся, будто на редкость удачно пошутил.

– Прикол, а? Попаду на твой день рождения – в качестве официанта.

– Не дури. Хочешь прийти на вечеринку – приходи. Никто тебя не гонит.

– Я думал, ты не хочешь меня видеть.

Не хотел, ясное дело, но кому охота раздувать сериальные страсти?

– Это я думал, ты не захочешь прийти. Что за радость смотреть, как бывший партнер общается со своими друзьями? Но если ты взялся разыгрывать из себя мазохиста – вперед!

– Я ничего не разыгрываю, Калеб! Говорю, как чувствую. Мне очень больно от того, что ты меня больше не хочешь. Но я принимаю эту боль. Я упиваюсь каждым мгновением. Пройду все до конца.

Несмотря на пафос и наигрыш, Калеб, к своему ужасу, готов был поверить Тоби.

– И поэтому ты встречаешься с Генри Льюсом?

– Я тебе уже сказал: это не свидание, а всего-навсего ужин.

– Если ты гоняешься за Льюсом, чтобы пробудить во мне ревность… – Калеб только головой покачал. – Пустое. Забудь про меня, займись им. Он того стоит. Известный человек, даже знаменитый. Великолепный актер. – Был, по крайней мере. – Гей, и не стесняется этого. Хорош собой. Ты мог бы сделать выбор и похуже. Он-то по-прежнему на коне.

Тоби поглядел на Калеба с откровенной злобой.

Да, я засранец, подумал Калеб. Но как тут быть?

– Слушай, приводи его на вечеринку! Звезда британского театра! Похвастаешься перед гостями. Все подумают. Тоби – счастливчик, бросил неудачника и поставил на победителя.

– Пошел к черту! – пробормотал Тоби. – Я не хочу Генри, мне нужен ты.

Калеб испустил вздох. Что, даже такое обращение не отпугнет Тоби?

– Со мной ничего не выйдет. Уж извини.

– Как ты не понимаешь, Калеб? Я люблю тебя.

– Знаю. Ты все время это повторяешь. Но я не люблю тебя.

– Почему? Что я тебе сделал?

– Ничего ты не сделал. Не люблю, и все тут. В этом нет ничего для тебя обидного.

– Знаю, почему. Ты любишь покойника.

На этот раз Калеб не взорвался, как при последнем разговоре с Беном.