– Ну, вот и все, – обратился он к Стюарту. – Раз мисс Балфур говорит, что мы не нужны, значит, мы не нужны.

– Но его светлость…

– Его светлость поймет. А теперь открой дверь мисс Балфур и не закрывай, а мы пойдем. В любом случае меня скоро позовут нести вверх по лестнице старого мопса, которого взяла с собой на прогулку леди Шарлотта.

– Хорошо.

Стюарт я явно недовольным видом широко распахнул дверь и встал возле нее.

Далия, вдохнув поглубже, попыталась овладеть собой и успокоить несущиеся наперегонки мысли, а затем вошла в библиотеку. Теперь надо держаться твердо. Только бы сердце не кололо так, будто она сама втыкает в него иглы.

Едва ступив на роскошный ковер, Далия замерла. Стояло мрачное утро, через окно балконной двери струился безрадостный и тусклый свет. Свечи не были зажжены, огромное помещение освещалось лишь пламенем бодро потрескивавшего камина.

Всматриваясь в полумрак, Далия стала искать взглядом лорда Кирка, но его нигде не было видно. Она прошлась по толстому ковру, заглушавшему звук шагов. Ее взору предстали самые желанные из всех достопримечательностей замка – уставленные книгами длинные полки. Библиотека занимала немалую часть замка Флорс.

Она уже собралась окликнуть Кирка, как скрипнуло стоявшее перед камином вольтеровское кресло, и из него, схватив левой рукой трость, поднялся Кирк.

– Вы опоздали. – Он посмотрел сначала на нее, потом на карманные часы, которые держал в другой руке.

Далия уже согнула колено, собираясь присесть в реверансе, однако услышав его слова, явно передумала и медленно выпрямилась.

– Прошу прощения, это укор мне? Или вы просто отметили, что я пришла позже?

Кирк открыл было рот, чтобы ответить, но искры в глазах Далии заставили его сдержаться. Он пришел в библиотеку чуть ли не на полчаса раньше назначенного срока, нетерпеливо ожидая их встречи, как зеленый юнец своего первого свидания. И все это время он воображал себе возможное развитие событий, ее реакцию, и как ему лучше привлечь ее, и все исходя из того, что он уже знал о ней. Но он и представить не мог Далию, бросающую на него взгляд, полный такого воинственного блеска.

– Я лишь сказал, сколько времени. – Кирк опустил часы в карман. – Десять минут одиннадцатого. – Ее глаза гневно сузились, и он поспешил добавить: – Разумеется, это не так важно.

– Нет, важно. Кирк, прежде всего я должна сообщить вам, что я здесь не потому, что вы приказали мне прийти.

– Приказал? – нахмурился Кирк.

– Ваше письмо – если его вообще можно таковым назвать – было настолько же грубым, как и только что высказанное замечание о моем опоздании.

– Я просто указал вам время и место. Такими и должны быть письма – лаконичными, в них не должно быть ничего лишнего.

– Оно было лаконичным, во всяком случае, оно позволило мне понять… – она сделала широкий жест рукой, – ваш план или то, что вы таковым считаете, – пустая трата времени. Моего времени.

«Ага. Значит, она испугалась? Этого следовало ожидать».

– Отлично. Если вы так это воспринимаете, тогда не о чем говорить.

Его капитуляция удивила ее, и она нахмурилась.

– А вы сами не так думаете?

– Нет, но… – Он пожал плечами. – Если вы решили, значит, решили. Я бы никогда… – Его глаза сузились. – Вы потираете руки. Вы озябли?

– Немного, – призналась Далия. – Замок настолько велик, что, осмелюсь сказать, зимой его невозможно протопить.

– На улице холодно и становится все холоднее, и это чувствуется. Позвольте мне подбросить дров в камин. – Он схватил трость и шагнул по направлению к камину.

– Нет-нет. Не надо.

– Не глупите.

Он подошел к камину. Наклонившись, чтобы поднять полено, Кирк скривился от боли в ноге. Сегодняшнее утреннее занятие с Маккриди, несмотря на предупреждение камердинера, оказалось болезненнее, чем он ожидал. Он подкинул в огонь полено и выпрямился.

– Вот так.

– Спасибо. Это очень любезно.

– Нет никакой любезности в том, чтобы сделать необходимое. – Отряхиваясь, он обернулся к ней. – Довольно скоро здесь станет теплее.

– Я уже чувствую.

– Подойдите ближе к огню и почувствуете еще лучше.

Она посмотрела на дверь.

– Подойдите, Далия. Мы слишком хорошо знаем друг друга, чтобы между нами оставалась недосказанность. Если она возникает, слова начинают вертеться в голове, не давая уснуть. Мы из тех, кто думает, часто слишком много. Хороший разговор начистоту, и мы точно будем лучше спать по ночам.

Она улыбнулась.

– Папа постоянно обвиняет меня в том, что я слишком много думаю.

– То же самое многие говорили и мне. А потому нам следует побеседовать.

– Думаю, вы правы. – Далия обошла кушетку и подошла к камину. – Не хочу, чтобы вы потеряли сон.

– Хорошо.

Кирк наблюдал, как она подносит ладони поближе к огню. Такие тонкие руки! Он видел, как эти руки ласково прикасались к его книгам. И ему вдруг неудержимо захотелось оказаться на месте этих книг. От этой мысли его тело напряглось, и ему пришлось опереться на больную ногу, дабы не дать простора своевольному воображению.

– Позвольте мне внести ясность: вы больше не хотите участвовать в моем, как вы выразились, «плане».

Она вспыхнула.

– Вы собрались, как я вижу, говорить напрямую?

– А вы предпочли бы, чтобы я вежливо ходил вокруг да около?

– Нет, вовсе нет. Пожалуйста, продолжайте.

– Спасибо. Это предложение, но никак не план. У меня нет желания пережить подобную неловкость еще раз, и я полагал, что и у вас тоже. Или вы не хотите найти пару?

– Ненавижу, когда вы употребляете слово «пара». – Далия поморщилась. – Звучит вульгарно.

– А не этим ли мы занимаемся? Словно два павлина, распушаем хвосты перед представителями противоположного пола, надеясь обратить на себя внимание?

Произнося эти слова, он взмахнул руками.

Ее губы дрогнули, но она сурово проговорила:

– Это звучит не менее вульгарно.

– Правда нередко неприглядна. По крайней мере в данном случае.

Хромая, Кирк вернулся к креслу и уселся. Заметив, что она приподняла брови, он спросил:

– Мне встать? Просто нога опять разболелась.

– Хотя бы мне сесть предложили.

– Но вы же замерзли и хотели быть поближе к камину.

– Кирк, вежливый человек иногда задает вопрос, даже зная ответ наперед.

– Похоже на чертову пустую трату времени.

– И не надо чертыхаться… – вздохнула она. – Впрочем, не важно.