Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он вспомнил, как еще при въезде на квартиру, после гулянки с проститутками, когда они с Вадимом вдвоем допивали водку, затронулась эта тема.
Гришка тогда поинтересовался, не опасается ли Свирид, что хозяйка может заподозрить своих квартирантов и вложить ментам.
— Не успеет! — уверенно объявил тогда Вадим. — Через месяц, максимум пару — мы свалим на другую хату.
— И так постоянно?
— Это что! — усмехнулся кореш. — Костя с Геной каждый месяц хаты меняют. И снимают сразу две!
— Зачем? — не допер сразу Парфен.
— А затем, чтобы не вычислили! — пояснил Вадим и, перегнувшись через стол, доверительным голосом добавил: — Даже из пацанов наших никто не знает, где старшие ночуют! Телефон для связи — и все!
«Вот житуха — постоянно скакать, как блоха!» — подумал тогда Парфен.
— Ну, это не навсегда! — словно угадав его мысли, успокоил парня более опытный друг.
Поэтому, когда по телевизору в камере «Матросской тишины» Гришка увидел арест Хвороста и Чалого, он очень удивился, что взяли их на квартире.
«Кто же их сдал?» — гадал тогда Парфен. Вопрос так и остался открытым.
Меж тем Олег Андреевич, помешав ложечкой в своей чашке, аккуратно отложил ее на стол. Он негромко спросил о чем-то Ходакова. О чем — Гришка не расслышал. «Вечный старлей» только промычал в ответ. Как раз в этот момент один из негров, пониже ростом, поверг в нокаут противника и ожидался повтор кадра. В связи с этим обстоятельством Ходакову было не до вопросов приятеля.
Судя по тому, что переспрашивать Тарасов не стал, интересовала его какая-то ерунда. Некоторое время все молча смотрели бокс. Сказать по правде, никого, кроме Артема Михайловича, он не вдохновлял, но Гришка и Тарасов терпеливо досмотрели до конца. Победил, как и прогнозировалось, более темнокожий. Под рев трибун судья поднял руку в боксерской перчатке, и Ходаков скинул напряжение, расслабившись в своем кресле.
— Ох, Артем Михайлович! Представляю, как тогда вы смотрите футбол! — глядя на старшего коллегу, улыбнулся капитан.
— Не говори, — вздохнул тот, — жена из квартиры порой убегает! Ну а уж если «Локомотив» играет…
Раздалось характерное пиликанье, и Тарасов извлек из внутреннего кармана сотовый.
— Жена, наверное, — покосившись в сторону приятеля, буркнул Ходаков.
Получилось так, что Гришка как раз смотрел на следователя. Парфен четко запомнил, что Олег Андреевич, сказав привычное «да, слушаю», неожиданно изменился в лице, будто ему сообщили о смерти близкого человека. Но тут же, справившись с собой, он улыбнулся и отключил телефон, так и не сказав ни слова.
— Жена? — еще раз спросил Артем Михайлович, с интересом глядя на следователя.
— Да, она, — подтвердил Тарасов, но Гришке отчего-то показалось, что он врет. — Как ты догадался?
— Парни из отдела по городскому позвонили бы — они знают, где ты! Зачем лишние гроши жечь? Только бабам наплевать! — вздохнул Ходаков. Семейный бюджет — для него больная тема.
— Слушай, Артем, мне домой сгонять нужно, на часок. Обойдешься тут без меня или из отдела прислать тебе бойца?
— Давай, — равнодушно обронил Ходаков, не отрывая взгляда от экрана. Как раз вышла новая пара и рефери давал последние указания перед боем.
— Я быстро! — пообещал Тарасов и торопливо покинул квартиру. Впрочем, через минутку он вернулся и сообщил Ходакову: — Я на всякий случай Валерке Меньшову звякнул. Он через двадцать минут подъедет!
— Зачем? — поморщился старший лейтенант. — Чего парня дергать? Отдыхал бы себе, он сегодня после дежурства.
— Ничего, полчасика посидит с тобой!
После этого он уже окончательно покинул квартиру и больше не возвращался.
Бокс порядком надоел Парфену, и он лениво поднялся. Как раз в это время раздался звонок в дверь. Звонили как условлено — два коротких и один длинный. Несмотря на это, бывалый опер пружинисто поднялся и чуть ли не театральным жестом извлек табельное оружие. Встав сбоку от двери, он отпер замок и громко пригласил:
— Проходите!
«Рисовщик!» — мысленно фыркнул Гришка.
К большой радости парня, пришла его девушка.
Татьяна принесла домашних пирожков, которым обрадовались оба мужчины. Чайник моментом был водружен на плиту. Ходаков рысью подбежал к креслу, вновь безвозвратно погружаясь в мир спорта.
Гришка с Татьяной удалились на кухню. Некоторое время они просто целовались, затем, оторвавшись друг от друга, молодые люди принялись не спеша обмениваться впечатлениями. Рассказчиком была Татьяна, ибо Парфену со своей стороны и рассказать было, в общем-то, нечего: его пребывание в двухкомнатной квартире на окраине столицы было однообразным. Тоже заточение, только более комфортное. Одна радость — посещение родных или Татьяны. Пирожки, как оказалось, напекла его мама — Таня днем заходила к Гришке домой.
Пока девушка выкладывала принесенное в тарелку, Парфен устроился на подоконнике и, слушая подружку, поглядывал то и дело на улицу. Неожиданно он позабыл обо всем на свете и во все глаза уставился на происходящее во дворе дома.
В арку дома влетела тачка и лихо остановилась у их подъезда. Тройка «ребятишек» в легких осенних плащах до пят выскочили из нее и торопливо заскочили в подъезд. Все это не понравилось Парфену, и, хотя буквально через минуту звонок издал два коротких и один длинный, Гришка очень даже не был уверен, что открывать нужно. Он в открытую сказал об этом Ходакову, и опер выглянул в окно. Уже здорово стемнело, и под лимонно-желтым освещением уличного фонаря проглядывались только контуры машины.
— Кажется, не Валеркина! — пробормотал Ар-тем Михайлович, доставая свой ствол. — В спальню, ребята! — скомандовал опер, рукой подталкивая девушку по направлению к указанной комнате.
Звонок опять огласил квартиру правильным условным сигналом.
— Валера, это ты? — поинтересовался Ходаков, прежде чем открыть.
— Конечно я, а кто же еще? — ответили ему.
Дальше все происходило довольно быстро. Но, удивительное дело, в сознании Григория время опять потеряло свои реальные границы и растянулось до вечности. Он видел, как Ходаков открыл дверь, и в ту же секунду ее резко толкнули на него. Тут же раздался выстрел. Ходаков неестественно дернулся и повалился на пол. Уже падая, старый опер выстрелил. Всего один раз.
Парфенова словно парализовало. Невообразимо долго, как ему представлялось впоследствии, тело Артема Михайловича, «вечного старлея», так и не успевшего стать капитаном, падало на пол. За дверью послышались матюги и шум возни. По всей видимости, Ходаков своим выстрелом уложил одного из нападавших, и спешащим бандитам нужно было быстро убрать ставшее помехой тело товарища с дороги.
Секунду спустя дверь начала открываться, и в
