на глазах у Решетникова. Но у нее ничего не получалось – кольцо сидело слишком плотно. Дверь кабинета открылась, показалась Ковалева.

– Так вы разводиться? – спросила она, оглядывая посетителей более заинтересованным взглядом.

– Да, – ответила Ольга, отказавшись от безуспешных попыток снять кольцо.

– Ну что ж вы сразу не сказали. Для этого дела я задержусь, – с некоторой долей радушия произнесла Ковалева и зашла в кабинет, оставив дверь открытой.

Решетников и Ольга вошли и присели за стол напротив Ковалевой. Она вынула из папки бланки заявления о разводе и положила перед ними. Пока они изучали бумаги, Ковалева сказала, обращаясь к Решетникову:

– Правильно сделали, что пришли. Хватит терпеть.

Ольга сразу взвилась:

– Неизвестно еще, кто терпел.

Ковалева не обратила на нее ни малейшего внимания и продолжала, глядя исключительно на Петра:

– В разводе есть правда, если хотите. Настоящая. Человек с человеком жить не должен.

– Не против, если я запишу, красиво говорите?

Решетников достал телефон и включил диктофон.

Ковалева кивнула:

– Я разводить люблю, потому что это решение всегда взвешенное. Это студенты прибегают, считают, что у них любовь навсегда, я им говорю, конечно, это идиотское «совет да любовь», работа все-таки, но сама прикидываю, через сколько прибегут разводиться. Буквально до дня научилась угадывать. Но меня всегда удивляет, когда зрелые люди приходят расписываться. Зачем? Вы же понимаете, что…

Решетников прервал Ковалеву на полуслове:

– Вы сами замужем?

Ковалева решительно покачала головой:

– Никогда. Я вменяемый человек.

Ольга, во время спича сотрудницы ЗАГСа молча заполнявшая бланк, протянула листок и спросила:

– Я правильно заполнила?

Но Ковалева не реагировала и продолжала адресоваться к Решетникову:

– Вообще мужчины лучше. Это факт. Мужчина молодец, он не может быть с одной, и нам, женщинам, пора принять их такими, какие они есть. Если самки моногамны, это не значит, что от мужчин нужно требовать такого же. У них мозг по-другому устроен. Лучше, правильней. Вы имущество разделили?

– Да, – сказала быстро Ольга.

Ковалева по-прежнему смотрела только на Решетникова:

– Оставил себе что?

Ольга ответила за него:

– Все мне. Только с сыном еще не договорились, куда его.

– Ты серьезно? – спросила Ковалева, словно он отвечал ей, а не Ольга.

– Да. А что? – в голосе Ольги слышался вызов.

Но Ковалева вела себя так, словно ее и не было в кабинете.

– И чего ты сюда пришел? – спросила она.

– Мы договорились, с кем он будет жить, тут споров тоже нет.

– Есть ребенок, все, через суд, и там расходитесь. Только бланки попортили.

Ковалева забрала бланки и смяла их. Потом снова посмотрела на Решетникова.

– Пусть она его себе забирает, а ты не останавливайся, плодись, будь любезен. Гены у тебя хорошие, я отсюда вижу.

Решетникова развеселил разговор с суровой женщиной. Ольга же была сама не своя от злости.

– Ну что, – спросила она, – ты собираешься плодиться?

Решетников с улыбкой ответил:

– Секрет.

Ольга резко сменила тон:

– Петь, с Сашей надо поговорить.

– Поговори.

– Надо, чтобы оба. Это для него стресс, хоть он и не показывает. Надо объяснить, что мы его любим, но…

– Сделаю, родная, – мягко перебил ее Решетников.

– Когда в суд?

– Завтра там или когда они работают.

– Это долго будет, через суд всегда как-то не очень.

– Есть у меня люди, которые помогут сделать быстро и не больно.

Ольга сузила глаза:

– Твоими услугами пользовались?

Решетников лукаво усмехнулся:

– Связан юридической тайной. Но да, и остались довольны, просили обращаться в случае чего.

Ольге явно не понравилось услышанное.

– Тогда звони быстрей, – сердито бросила она и резко пошла к выходу. Пока замешкавшийся Решетников выходил из здания, Ольга уже села в машину и уехала.

Решетников проводил ее недоумевающим взглядом.

* * *

– Странное место для встречи, – сказал Саша.

Они договорились увидеться на Тихвинском кладбище и сейчас стояли у могилы Достоевского.

– Это то самое кладбище, на котором ты любил гулять в моем романе. Ты же начал хамить маме, как в романе, так и гулять теперь здесь тебе, – сказал Решетников.

– Понял, буду мягче.

Они медленно шли по аллее кладбища.

– Разводимся, – говорил Решетников. – Скоро. Будет суд, чтобы не было никаких эксцессов, заранее договоримся, с кем ты хочешь остаться, будем прилично выглядеть перед судьей, все будет здорово.

Саша посмотрел на отца:

– Я бы остался с…

Но не успел договорить, так как его перебила неожиданно возникшая Стася:

– Думаешь, твоего отца здесь похоронят?

Она подошла к ним и взяла Сашу за руку. Решетников никак не ожидал увидеть девушку, но постарался взять себя в руки и сделать вид, будто видит ее в первый раз.

Саша ответил ей:

– Чтобы здесь полежать, ему нужно еще очень много работать. Кстати, это мой отец.

Стася смутилась:

– Ой, извините… я просто думала, что вы… я ничего не думала, придумала шутку и не смогла удержаться. И это комплимент. Хороший роман получился. Я уже и не ожидала от наших писателей чего-нибудь путного. В школьную программу хотят включить уже, слышали? Я много говорю, да? Так люблю говорить… заткните меня уже. Пожалуйста!

Стася улыбалась – она была невероятно обаятельна.

– Это моя девушка. Стася, – сказал Саша.

Стася протянула руку Решетникову, тот ее пожал.

– Стася? Это в честь кого такое имя?

– В честь дедушки.

– Дедушка Стась?

– Станислав.

Решетников посерьезнел:

– Я пошутил.

– Так себе шутка, – слегка нахмурила точеные бровки девушка.

– Я хотел вас познакомить, – вмешался Саша.

– Я очень рада знакомству, – снова быстро затараторила Стася. – Мне прямо очень приятно. Конечно, не оргазм, но… заткните меня, пожалуйста.

Решетников внимательно разглядывал Стасю, потом обратился к Саше:

– Сынок, я бы мог поговорить с твоей избранницей наедине? Один родительский тест на вашу совместимость.

Стася и Саша настороженно переглянулись.

– Пару слов, – не отступал Решетников.

Стася, наконец, решилась:

– Почему нет? Только бы кумира из вас не сотворить за это время.

Решетников и Стася отошли в сторону.

– Ты чего с ним рядом делаешь, а? – напустился он на девушку тихо, но довольно жестко. – Я же перестал платить за…

– А я влюбилась, – перебила его Стася.

Решетников смерил девушку недоверчивым взглядом.

– Ну, это ты ему заливать будешь. Давай по-хорошему, отстань от него, он же для тебя актерский эксперимент. Хватит.

Стася слегка повысила голос:

– Люблю я его. Вы слышите? Актрисы могут любить.

– Актрисы любят играть, – сказал Решетников, качая головой, – это единственное, что они действительно любят. И успех. Я это знаю.

– Хорошо, вы правы, и что вы сделаете, если я не отстану? Расскажете? Вперед.

К ним подошел Саша:

– Вы все?

– Да, – Стася лучезарно улыбалась. – Нас благословили.

– Пап, я вот подумал, если вам так уж безразлично, с