Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Милорд Эндриель, — удивлённо вытаращился на эльфа Тотошка. — А вы тут откуда?
Все посмотрели на эльфа, кроме Барсика.
— И когда вы успели познакомиться? — удивлённо глянул на друга Ксадас.
— Да в одном магазине столкнулись, — отмахнулся эльф, — сейчас это не важно.
Ксадас удивлённо переводил взгляд с красных от смущения парней на друга и обратно. Всего месяц в столице, а уже все его знают. Да и знакомства подозрительные. Нет, не стоит его знакомить с Машей, решил для себя мужчина. Эти две деятельные натуры если сойдутся — жди беды.
— Все, — ответил Барсик не обращая внимания на Тоху, — только двоих потеряли. Алекс ушёл в стену за саламандрой, за ним бросился Раук, а мы не успели, стены начали перестраиваться, потом услышали вас.
Ксадас глянул на паренька. Да, он его уже видел, ещё в первый раз отметив его умение давать полные и чёткие ответы. Хороший будет боец, стоит к нему присмотреться. Все время, что Эрл разговаривал с Эндри, он прислушивался к родной магии, что тут была разлита повсюду. Но основной источник был не здесь и отчего-то он знал, что им нужно именно туда и как можно скорей.
Эрл все это время пытался отвлечься разговором, боялся сорваться. Он чувствовал опасность и не понимал откуда она идёт. Только не увидев среди адептов Алекса осознал, что чувствует его страх, его боль и безысходность. Мужчина нахмурился, прислушиваясь к себе, не придумывает ли он? И с удивлением понял, что… Этот рыжий мальчишка — его пара? Нервный смех разнёсся по лабиринту.
— Ну спасибо, Боги, удружили, — взяв себя в руки, покачал головой.
Нет, он не почувствовал разочарования, хотя и оно тоже было из-за невозможности иметь в таких отношениях детей. Эрл как-то резко успокоился, все мысли о его безумии ушли, улетучились. Даже ревность прошла. Все встало на свои места: и его сны, и тяга к этому паршивцу. Сейчас для ректора существовала одна цель: не потерять свою пару. Ведь отношения между истинными, это не только страсть, это гораздо больше и глубже.
Мальчишек нельзя было тащить с собой, а оставлять в постоянно меняющемся лабиринте — тем более. Да, магия этого места нестабильна, но Эрл решил рискнуть. Портал открылся легко, Эрл выглянул, убедился, что проблем с портальной магией у него нет, и отправил парней в посёлок. Хотел и эльфа до кучи с ними, но тот наотрез отказался.
— Я знаю куда нам нужно, — произнёс Ксадас, когда за адептами закрылся портал.
— Я тоже, — качнул головой Эрл, — и стоит поторопиться.
На него посмотрели сразу две пары удивлённых глаз. Но мужчина их будто не замечал. Развернувшись, он отправился туда, куда звало его сердце.
Где-то в чертогах богов…
Поблас нервно вышагивал из стороны в сторону. Он не понимал, что сейчас происходит и откуда взялся в их Мире тёмный источник силы.
— Сестра! — крикнул он, зная, что его прекрасно слышат. — Ты не хочешь объясниться?
— А должна? — перед братом из темных всполохов энергии вышла Смерть.
Мужчина поморщился, он не любил эту сторону силы сестры.
— Откуда эта мерзость в нашем Мире? — ткнул он пальцем в плоский экран во всю стену.
Смерть обошла брата и посмотрела на зал испытаний. Как давно это было. Как много усилий она приложила. Ей понадобились века, чтобы в мире родился уникальный маг, который смог скрыть добровольно отданные силы. Смог скрыть её ошибку.
— Понимаешь, братик, я Судьба, — Поблас повернулся на голос и с удивлением смотрел на молодую, красивую женщину, волосы и наряд, которой постоянно меняли цвет. — Я многолика: смерть, жизнь, это не все мои имена и воплощения.
Поблас сделал шаг назад, только сейчас осознавая, кто стоит перед ним. Сестра?! Как он был глуп. Ведь жизнь и смерть это бесконечный цикл. Всему когда-то наступает конец и от высвободившейся энергии рождается новая искорка жизнь. Почему он был слеп? Почему никогда не задумывался, от чего “Старшая сестра” всегда выходит победителем в спорах и играх.
— Мы твои марионетки? — сиплым голосом спросил он у Судьбы.
— Не стоит меня бояться, Поблас, конечно, я знаю твою судьбу, но не играюсь с тобой и Брией, — богиня отрицательно качнула головой и мужчина увидел, что волосы сестры уходят длинными нитями в бесконечность.
Буквально на мгновение он разглядел краешек необозримой мерцающей сети переплетений жизней и судеб. И осознал насколько тяжек этот труд, насколько непосильна ноша. Нет, он бы не смог, сошёл бы с ума.
— В прошлый раз ты сказала: “Мир уже не спасти”, — что ты имела в виду?
Глава 21
Алекс Фокс…
Вжимаясь спиной в каменную стену, раз за разом щелкала пальцами, пытаясь вызвать хоть маленький огонёк. Темнота была абсолютной, живой, дышащей, казалось — разумной. Она обволакивала со всех сторон, струилась вдоль тела, что-то нашёптывая в уши и проникала с дыханием в лёгкие. Липкий страх не давал нормально вздохнуть. Паника и оцепенение нарастали. И только пальцы раз за разом издавали гулкий щелчок в полной тишине. В очередной раз я вдруг испугалась и этого громкого, резкого звука. А что если в этой тьме кто-то есть?
Сознание провалилось в далёкое детство, когда я вот так же стояла в кромешной темноте погреба и боялась вздохнуть. Ещё совсем мелкая, но ужасно гордая тем, что помогаю взрослым, крутилась у них под ногами. Больше мешаясь и толкаясь. Наверное, именно поэтому меня отослали в погреб, теперь уже и не вспомню зачем. Потом забыв, что я там, захлопнули крышку. А я вот так же стояла и щелкала выключателем в попытке зажечь сгоревшую лампочку. Спохватившись, меня быстро нашли. Но это — по рассказам родителей. А для меня в той кромешной тьме прошло ужасно много времени. Именно тогда я ощутила дыхание тьмы.
Очень долго мне снились кошмары и родители стали оставлять на ночь включённым ночник. Но зачем он в городе, где есть свет фонарей, Луна, что заглядывает в окно. Нет, мне снилось именно подземелье: тёмное, нескончаемое и тихий невнятный шёпот. Казалось, что именно он пугает больше всего в той бескрайней тьме. Когда я не могла вздохнуть или двигаться от липкого страха. Психолог называл это тафофобией — страхом быть погребённой заживо. Я не спорила, стараясь не рассказывать о своих снах родителям, просто знала, что тьма живая. Со временем все забылось, а сны ушли.
Сейчас же мой детский кошмар оживал. Я
