автобиографические строки Нексе и, в частности, те, в которых он рассказывал о том, как победил начинавшийся у него туберкулез. Молодость его, как известно, была не из легких, часто полуголодная, и он заболел социальной болезнью рабочих людей, изнуряемых трудом на капиталиста. Врачи что-то говорили, что-то советовали, в общем-то по медицине верное, но недоступное его карману; Мартин сдаваться не хотел; он убедил себя в том, что в его положении самым главным было – не кашлять, чтобы не надрывать больные легкие; во что бы то ни стало надо было подавить кашель. И молодой датчанин заставил себя сделать это. И это не эпизод. Это черта, особенность натуры, характера. Попробуйте-ка удержаться даже от такого сравнительно невинного кашля, какой случается при обыкновенном гриппе. Меня поразила воля Мартина Нексе, его непреклонность, в конце концов преодолевшая страшную болезнь.

Я вспомнил об этом много лет спустя, побывав во вредном для Нексе Копенгагене. Там есть все привлекающее туристов, чему положено быть в столицах небольших государств. Бронзовые памятники каким-то королям, знатным мужам, и знатным девам, и даже русалкам; музеи, храмы, замки; голуби на площади. Меня привлек небогатый по своим размерам и отделке музей Сопротивления.

Гитлеровская армия оккупировала Данию в течение одного дня – 8 апреля 1940 года. И даже не дня, а всего-то за одно это раннее апрельское утро. Передовой батальон немцев начал высадку в Копенгагенском порту в 4 часа 20 минут, а к 6 часам 30 минутам, то есть через 2 часа 10 минут, датское правительство капитулировало. Но то была капитуляция правительства, правителей, а не народа. Народ не желал смиряться с рабством, он хотел сражаться против захватчиков, народ сопротивлялся. И в скромном здании Копенгагенского музея Сопротивления я увидел оружие тех борцов за национальную независимость, документы, фотографии. «Она не хотела говорить» – стояла немецкая подпись под фотоснимком повешенной гитлеровцами молодой датчанки. Мужество, воля, стойкость, несгибаемость жили в недрах народа, в рабочем классе Дании. И в этом мне как бы увиделась направляющая рука, увиделся пример таких людей, как Нексе. Его боевые книги, книги коммуниста-интернационалиста воевали, сражались.

Ни в своем творчестве, ни в политической общественной деятельности Нексе не ограничивался рамками Дании. Он был страстным другом Советского Союза, он откликался на все революционные и освободительные движения в мире» рассматривая их как общее дело мирового пролетариата. «Красный флаг» – так называлась его страстная статья, написанная в те дни, когда в России разгоралось пламя революции 1905 года. Биографы считают, что именно с этой статьи, по сути дела, и началась кипучая политическая деятельность рабочего писателя.

Интернационализм был в крови Нексе, у человека, принадлежавшего к рабочему классу, у коммуниста, жившего под знаменем, на котором сказано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Все виды национализма, шовинизма, националистической ограниченности ему претили, как ослабляющие рабочий класс, подрывающие братство рабочих земли, а следовательно, по всей сути своей направленные против идей коммунизма. В своих книгах Мартин Нексе воспевал это рабочее братство. Творческим методам его был социалистический реализм, поэтому жизнь людей он изображал в борьбе, в движении, в цельности мировоззрения; характеры героев его книг крупны, объемны, впечатляющи.

Его герои – датские рабочие, основа народа Дании, противостоящие мещанству, обывательщине, оппортунистическим призывам социал-демократов, которые дальше реформизма свой взор простереть не способны, да и не хотят, поскольку служат на деле-то капиталистам.

Это был, повторяю, большой, красивый человек. Человек с большой буквы. Для него не было сомнения в том, что родина коммунизма – Советский Союз. Советский Союз надо было защищать всеми силами – и оружием, и писательским словом, и мы могли идти в любое сражение плечом к плечу с Мартином Нексе. Это было надежное, верное плечо. Какими пигмеями выглядят рядом с ним некоторые вчерашние наши друзья, а ныне ренегаты и ренегатики! Минувшей зимой «Правда» сообщала о выступлении австралийского писателя Фрэнка Харди в одной из английских буржуазных газет. Совестно читать ту грязную статейку. Много раз наезжал к нам в Советский Союз господин Харди, клялся коммунизмом, сидел за нашими столами, ходил среди нас, строил на своем лице набожного католика постные мины – и вот за персональный гонорар христопродавца накатал, в конце концов, этот якобы коммунист статейку, которой поставил себя в один ряд с неким Говардом Фастом, точно так же лет двенадцать назад продавшимся за доллары и фунты стерлингов.

Совсем не трудно представить себе, как обрушился бы сегодня на подобных господ огненный Мартин. В книгах «Руки прочь» и «Два мира» он дал блестящие примеры отповедей на антисоветскую стряпню тогдашних довоенных лет. Его принципом было: клевещете на Советский Союз – клевещете на идею коммунизма. Он был антифашистом, антиимпериалистом, борцом за мир, за благородство помыслов человеческих.

Название местечка Нексе на суровом острове Борнхольм, где прошло детство Мартина Андерсена, стало впоследствии псевдонимом писателя-борца. Не знаю, как в эти юбилейные дни в Нексе на Борнхольме отмечают столетие со дня рождения того, кто вырос там, кто там сроднился с трудовым поморским населением. По-разному, очевидно. Это общая участь подлинных борцов: одним они враги, другим братья. Одно несомненно, что людям труда и на Борнхольме и во всей Дании дороги и его бесценное литературное наследство, и его борьба за народную долю. Как, впрочем, и у нас, в Советском Союзе, и во всем мире, во всех странах, где есть рабочий класс, где идет непримиримая борьба миров под боевыми алыми знаменами, на которых на всех языках планеты написано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!»

1969

Скандинавия

Мы сидели в тесноватом кафе Народного профсоюзного дома в Бергене. К окнам подступал поздний вечер. Накрапывал дождь, без которого на побережье Норвегии, открытом атлантическим непогодам, не проходит дня. В гавани, длинно врезанной в город, вскрикивали пароходы.

Дождливый мрак скрадывал черты подтянутого, собранного, красивого суровой скандинавской красотой города древних викингов и мужественных наших современников.

Если бы не вечер, за окнами были бы видны вдоль набережных и скрипучие, как старые баржи, средневековые дома ганзейских купцов, и те кварталы новых зданий, которые возведены на месте разрушенных взрывом в апреле 1944 года. В порту тогда стоял немецкий транспорт, следовавший на север, где наступала наша Советская Армия. В судовых машинах что-то не заладилось. Для ремонта, как тут рассказывают, привели советских военнопленных. И вот – чудовищный взрыв (чего: авиабомб, снарядов, торпед?). Сметен весь район возле порта, до гранитных фундаментов встряхнут находящийся рядом с башней Рузенкранца королевский «Хокон-зал», в котором были накрыты столы для господ немецких офицеров, собравшихся отпраздновать день рождения Гитлера.

Мы пили кофе, и за кофе в несколько ручейков текла беседа советских писателей и местных активистов общества «Норвегия – СССР». Писательница Йоханне Ульсен