– А когда в ванную вломилась, сначала не Регину без памяти увидела, а что в воде моя губка плавает. Жиличка ее взяла и попользовалась. Решила, может, я для нее мочалочку купила. Или вообще ничего не думала. Жуть как жалко мне подарок Варвары было, прямо не передать! И сразу я на девицу ужасно обозлилась. Даже когда Нинка сказала, мол, у той сердечный приступ случился, я подумала: «Так ей и надо, нечего хватать чужое без спроса!» Проявила себя как жадина-гадина, да?

Я обняла Тамару.

– Вовсе нет. Просто вы устали и перенервничали. Вы же не бросили жиличку в беде, побежали за помощью.

Тамара закивала.

– Позвонила в нашу «Скорую», а дежурная говорит: «Поспешай к Евдокимовым, у них машина сейчас». Я и рванула туда.

Катя погладила Тамару по спине.

– Не убивайся ты так, выздоровеет Регинка. И по поводу губки не рыдай. Варвара хитрющая, ей твои свидетельские показания понадобились, отсюда и подарочек. Только не на свои денежки бабка презент покупала, знаешь ведь, что она вороватая.

– Николаева нечиста на руку? – спросила я.

Екатерина свела брови к переносице.

– Не пойман – не вор, как говорится, но многие жалуются. Зайдет Варвара вроде по делу, спросит, как с огурцов тлю удалить, и еще чем поинтересуется, а потом из дома мелочь пропадает. Деньги не тырит, а вот вещами не брезгует. Еще в помойке шариться обожает, в той, что у оврага. Наверняка старуха губку у кого-то в «Нирване» сперла.

– Она ходит в спа-отель? – удивилась я.

– Не подумайте, она там не клиентка, – засмеялась Катя. – Лида слишком добрая, вечно пенсионеров жалеет, а Николаева умеет несчастной козой прикинуться. Лидия бабку уборщицей взяла, хотя, думаю, толку от нее ноль. Ванны она там моет, полы трет, окна. Лида тщательно за чистотой следит, она очень хороший специалист и человек замечательный. Видите, какие у меня руки?

Катя растопырила пальцы.

– Суставы ровные, шишек нет. А год назад как у Бабы-яги скрючило. Гриппом я переболела, и началось. Я ведь тоже в «Нирване» работаю, официанткой в ресторане. Лида часто там обедает и увидела мои пальцы. Когда о беде узнала, велела к ней в кабинет после восьми ходить. Делала мне уколы, ванночки, и все прошло. Денег ни копейки не взяла. И Николаеву пожалела, а не стоило.

Тамара вновь шмыгнула носом.

– Эх, все одно к одному сложилось. Жиличка теперь в больнице, так что денег мне не видать – Регина всегда по дням рассчитывалась, сколько в избе проспала, столько и заплатила. Да еще меня с работы поперли. Вот ты, Катерина, Лидку нахваливала, а со мной она жестоко поступила. Сказала: отель сокращает горничных, оставляют только молодых, выдала оклад месячный, и гуляй, Тома. Куда теперь податься? Веселый день рождения у меня получился.

– У тебя сегодня днюха? – обрадовалась Катя. – Поздравляю!

– Нет, не сегодня, через неделю сорок восемь стукнет, – мрачно ответила Тома. – И волшебник на голубом вертолете ко мне точно не прилетит.

Вернувшись в коттедж, я вынула телефон. И опять не дорогой, подаренный Костей, а копеечный, купленный в будке на рынке. Причем, отдавая его вместе с симкой, продавец не попросил у меня паспорт. Мобильный был приобретен в тот день, когда я пообещала Фокину свою помощь, номер его никому, кроме Кости и Тони, не известен. Понятия не имею, прослушивают ли коллеги Костомарова мои разговоры или Андрей просто решил припугнуть меня, но про мой второй телефон они точно не знают.

Я набрала номер.

– Привет, – откликнулась Тонечка. – Есть успехи?

Выслушав мой рассказ о посещении Олеси Виноградовой, а затем о том, что произошло в доме Тамары, она ажитировалась.

– Странно все это, однако. Регине стало плохо именно в тот момент, когда ты решила задать ей много вопросов. Надо же, секс-тренерша уверяла тебя, что никогда не встречалась с Фокиным, а подростки видели ее труп в спальне коттеджа именно в тот день и час, о котором рассказывал Константин.

– Слово «труп» не очень уместно в отношении секс-тренерши. В домике лишили жизни не ее, – поправила я. – Збарская жива. Вернее, была невредима и здорова еще сегодня утром.

– Вдруг Регину убили? – воскликнула Тоня.

– Кто? – выпалила я. – Как? В избе Тамары никого из посторонних не было, только хозяйка и жиличка. Регина пошла мыться, едва проснувшись. В ванной окон нет. Вчера я заходила в санузел, он совсем небольшой, унитаз стоит впритык к рукомойнику, никаких шкафов и корзин для белья там нет, то есть спрятаться человеку негде. Наверное, Регине действительно стало плохо.

– Попробую разузнать подробности, – воскликнула Антонина. – Есть у меня один знакомый. Замечательный человек и большой медицинский начальник. Напрягу его, пусть позвонит в кожуховскую больницу.

– А про Кристину Мачути что-нибудь выяснилось?

– Она теперь Кристи Донован, давно живет в Англии, – доложила подруга. – Мы с ней по скайпу беседовали. Сначала она наотрез о той истории говорить отказывалась, но я ее уломала. Некрасивое происшествие, но, учитывая возраст действующих лиц, можно понять, почему это произошло.

– Рассказывай скорей, – попросила я.

Антонина принялась говорить, и от удивления я прямо захлопала в ладоши. На самом деле все было не так, как рассказывал мне следователь.

…В институте, куда Фокин поступил после школы, девочек было больше, чем мальчиков. поэтому симпатичный, умеющий бренчать на гитаре первокурсник сразу стал пользоваться успехом. Одной из первых в звезду курса влюбилась Кристина. Мачути не отличалась особой красотой, но вот умом девушку бог не обидел, ей быстро стало понятно, что профессия экономиста совершенно не привлекает объекта ее воздыханий. Константин поступил в вуз под давлением матери, сам же хотел идти или на журфак, или во ВГИК. Он умел составить любой текст, писал стихи, музыку, увлекался фотографией. На семинарах по математике Фокин откровенно спал, лекции по всем остальным предметам не записывал.

Во время первой сессии Костя кое-как выехал на тройках, а вот летом его даже не хотели допустить к экзаменам, потому что вредный препод по мировой экономике не пожелал поставить нерадивому, не имеющему конспектов его лекций студенту зачет. Фокин запаниковал. И тут настал час Кристины. Она предложила ему:

– Могу дать списать лекции, но только у меня дома.

Стоял конец мая, родители Кристи уехали на дачу. Она приготовила ужин, достала из бара отца бутылку французского коньяка, тщательно причесалась, накрасилась, нацепила сарафан с большим декольте, рассчитывая на то, что парень проявит к ней интерес. Фокин отказался от спиртного, выпил чаю и сел за работу. Кристина так и эдак вертелась рядом, но молодой человек словно ослеп и оглох. Мачути решила не сдаваться. Она сварила крепкий кофе, щедро плеснула в него коньяку и принесла сокурснику со словами: