- Вот видишь, ты человек, - я наконец нашла в себе силы говорить, - и я… сделаю все, чтобы тебя отсюда вытащить. Клянусь.

Он ничего не ответил, тихо поглаживая мое плечо. Отблески сот лежали на потолке, и это было даже уютно, напоминало свет ночника в самой обычной человеческой спальне…

***

«Ты жалеешь?»

Я вздохнула и потерлась затылком о его грудь. Почему, ну почему нужно обязательно спросить о чем-то серьезном, разрушив, разнеся в клочья такую приятную эйфорию?

- Почему я должна жалеть о чем-то хорошем и правильном? – вопросом ответила я.

Мы все еще лежали на кровати, прижимаясь друг к другу, моя голова покоилась на мощном плече Аэдо, и я пальцами рассеянно гладила рубцы у него на груди. Изо всех сил гнала прочь мысли о том, что, наверное, Алексу было все же больно умирать… А они все равно лезли в голову, раз за разом, настырно, словно осы на блюдце с вареньем.

Аэдо как будто понял, о чем я размышляю.

«Мне жаль, что я не тот, кого бы ты хотела».

- Этого не изменить, - прошептала я, - и, если уж честно, хотела я тебя. Или то, что чувствовала в тебе… В общем, не знаю, но это уже неважно. Важно то, что я наконец осознала – прошлое должно остаться в прошлом. В моей жизни наконец появился другой мужчина, за которого я готова драться.

«Не надо. Я хочу, чтобы ты прожила долгую и мирную жизнь».

- Ты ведь знаешь, на кого я училась. Такая специальность, возможно, и допускает долгую жизнь… но отнюдь не мирную.

Тут у меня появилась новая интересная мысль, и я не преминула ее высказать.

- Лучше скажи мне, как так получилось, что девиране на станции не обращали внимания на женщин?

Ответ меня несколько ошарашил.

«Эта функция была отключена».

- То есть, она у тебя сама включилась? По ошибке? – я даже приподнялась на локте, но взгляд снова уткнулся в темноту, расчерченную сотами, и я легла обратно, щекой на руку Аэдо. Так приятно… Хочется просто закрыть глаза, болтать всякие глупости и не думать о том, как мало времени нам осталось.

«Я говорил, что в организме начались изменения, - буквы бежали по проекции импланта, - они меня беспокоили, когда ты была рядом».

- Даже не буду спрашивать, какого рода были эти изменения, - пробормотала я.

«Возможно, произошел программный сбой и отключенная функция попросту включилась. У других медиумов, полагаю, то же самое. Всегда имеется возможность просто отключить все лишнее».

- Но куда более надежно просто отхватить ножницами…

«Но… ты же этого не хочешь на самом деле?»

- Ты заставляешь меня теперь думать, как все это сберечь, - я глупо хихикнула, - мало ли что в голову Верховному стору придет?

И вдруг меня осенило. Я даже резко села на кровати.

- Аэдо… пожалуйста… могу я тебя просить, чтобы ты сам поделился со мной всеми данными о том, как можно получить доступ к кораблю Верховного стора?

«Зачем, Марго? Я не хочу, чтобы ты погибла. Там… нет для людей ничего хорошего».

- О, не беспокойся… - я снова легла рядом и потерлась о его бок всем телом, как ласковая кошечка. И это было приятно. Так, как бывает приятно человеку, который на своем месте. – Со мной ничего не случится. Честное слово. Я привлеку профессионалов.

Я игриво пробежалась пальцами по каменной мускулатуре, потом аккуратно провела ногтями по внутренней стороне бедра Аэдо. Кажется, он был не прочь повторить… Да и я тоже.

Но когда он ловко уложил меня на спину, выяснился небольшой нюанс.

- Постой, нет! Не так. Все-таки я сверху и буду смотреть в стену.

«Почему?»

- Потому что твой интерфейс светит мне в глаза и мешает сосредоточиться! – ответила я без обиняков.

Плечи Аэдо под моими руками внезапно дрогнули и мелко затряслись. А потом… я впервые услышала, что его горло издает какие-то тихие, сдавленные звуки. Да, медиум смеялся – смеялся, наверное, в первый раз за свою новую короткую жизнь…

***

Следующие часы, проведенные на девиранском корабле, казались мне лучшим, что со мной было за последние шесть лет.

Мы занимались… нет, не только вопросами повышения численности популяции медиумов, хотя и ими тоже. Мы плавали в бассейне, бродили по коридорам корабля, держась за руки, завтракали… Аэдо показал спрятанный в запасном эвакуационном отсеке скоростной катер. А еще он записал на микрочип памяти все доступные сведения о корабле Верховного стора, и данные об имеющихся активных «краевых», что заставляло думать, что он тоже принял кое-какое важное решение. И я выпросила для себя еще и выгрузку полуобработанных данных с даториума, где бы содержалась информация по переписке Мишеля и его сообщников. Возможно в тех террабайтах данных, что Аэдо записал мне, было и не слишком много информации, но я подумала, что лучше так, чем ничего, и что все это мне пригодится. Правда, планов я еще не строила – но понимала, что, когда я окажусь одна в космосе по пути на Кайену, то буду сидеть и думать, как быть дальше.

Пока же я старалась выбросить из головы все, кроме того, что мне хорошо здесь, сейчас и именно с этим человеком, который в темноте каюты светится, словно ночник.

Мы много разговаривали. Я – голосом, а он – сообщениями. И чем дальше, тем сильнее становилось во мне чувство, что мы не должны расстаться навсегда. Не в этот раз… Пусть это был уже совсем и не Алекс.

«Знаешь, я очень странно себя чувствую сейчас».

- Что не так?

«Нет, не плохо. Просто странно. Я никогда не ощущал ничего подобного».

Мы сидели на широком пухлом диване, который по команде Аэдо вырос прямо из пола в том самом отсеке, где обычно проходили завтраки, обеды и ужины. То, что получилось, напоминало домашний кинотеатр – только вместо визора было большое обзорное окно с видом на даториум и соседний рыбоподобный корабль. Аэдо обнимал меня за плечи, и я сидела, приникнув к нему боком, согнув ноги в коленях, и наслаждалась давно забытыми ощущениями покоя и уюта.

- Возможно, все дело во включенной функции?

«Возможно, оригинал значительно лучше цифрографии».

Он задумчиво поглаживал мое плечо, периодически ныряя пальцами в распущенные волосы, перебирая пряди и легонько касаясь ямки под затылком. Я блаженно жмурилась, а не в меру разыгравшееся воображение рисовало весьма привлекательную картину, как будто мы с ним на пляже, на уединенном островке, и слышится бормотание прибоя, а солнце катает по телу горячие волны.

«Ты уже придумала, чем будешь заниматься, когда улетишь отсюда? Когда станешь Мари Клэр Тодория?»

Я покачала головой.

- Нет. Я буду думать об этом, пока буду лететь на Кайену.

«Мне кажется, я знаю, какие мысли у тебя в голове».