– Нет, это ты иди дрова собирать. А я буду рыбу чистить.

– А ты умеешь? – усомнился Тимур.

– Теоретически да. А практически – надо учиться. Чтобы стать настоящим охотником. Как Росинка.

Тимур хмыкнул, протянул нож.

– Ну учись. Только не поранься.

В их бухточке выброшенного зимними штормами топляка оказалось слишком мало для приличного костра, так что пришлось отправиться на поиски вдоль берега. Когда Коршунов приволок наконец толстую, выбеленную временем и морской солью дровеняку, то застал следующую картину: обезглавленные и выпотрошенные ставридки лежали рядом с контейнером, а Римма с ножом в руке, перемазанная с головы до ног рыбной чешуей и слизью, стояла по колено в воде, пристально вглядываясь в зеленовато-синюю гладь.

– Что-то случилось? – насторожился Тимур.

Девочка обернулась к нему, ответила вопросом на вопрос:

– Сколько индейцы могут под водой пробыть?

Тимур озадаченно пожал плечами.

– Что, она долго не выныривала?

– Как ты ушел, так и не выныривала.

Тимур прикинул. Получалось минут пятнадцать. А то и дольше.

– Ты, наверное, не заметила, – предположил он. – Ты же рыбу чистила.

– Не выныривала! – упрямо качнула головой Римма. И спросила жалобным голоском: – Может, с Росинкой что-то случилось? Может, ее спасать надо?

Тимур не ответил. Отволок дровеняку к намеченному под костер месту, подошел к сестре, стал рядом. На самом деле он не знал, как правильно поступить. Ждать? Надевать гидрокостюм и нырять на поиски? Пытаться спасать под водой существо, способное ловить рыбу голыми руками? Или сразу вызывать чрезвычайку? Или не чрезвычайку…

– Ну что ты стоишь? – Римма схватила его за руку. – Делай что-нибудь!

– Три!

Утренняя Роса вынырнула метрах в десяти от того места, где они стояли. Подняла над головой рыбину. Тимур охнул невольно. В этой было килограммов пять веса, не меньше. Отливающая синевой, с острыми серповидными плавниками и тонким хвостовым стеблем, она извивалась в руках девушки, пытаясь освободиться. Но тонкие, изящные пальцы держали не хуже стальных зажимов.

– Ух ты! – изумилась Римка. – Это что, акула?

– Нет, это тунец.

– Тунец?! Настоящий? Который вкусный, в сэндвичах?

Утренняя Роса сделала шаг, другой, третий, вышла из воды по пояс. Швырнула рыбину на берег. Тунец не желал смириться с ролью добычи. Извиваясь всем телом, он попытался вернуться в родную стихию. Но медеанка стала у него на пути. Подхватила увесистый голыш, коротко, без размаха, приложила рыбину по голове. Голова хрустнула. Опомнившись, Римка бросилась на подмогу. Завизжав от восторга, всадила лезвие ножа в светло-серое рыбье брюхо. Тимур отвернулся, чтобы не видеть индейскую вакханалию.

* * *

«Молодой растущий организм» запросто усвоил и сэндвичи, и запеченные на углях ставридки, и нарезанного ломтиками и тоже запеченного тунца. Впрочем, медеанка не отставала от своей воспитанницы, так что Тимуру достались лишь два сырных сэндвича и один тунцовый ломтик. Указывать на подобную вопиющую несправедливость он не стал, лишь порадовался завидному аппетиту девушек.

– Все-таки, как ты… чам… чам… его смогла поймать… чам… чам… голыми руками? – поинтересовалась Римка, не переставая уплетать добычу за обе щеки.

– Нелогичный вопрос… чам… чам… – тоже с набитым ртом ответила медеанка. – Странно, почему земляне… чам… чам… не могут.

Она наконец проглотила кусок, вытерла жирные губы рукой, нимало не заботясь о правилах этикета. Пояснила свой ответ:

– Вы говорите: «Человек – царь природы». Хорошо, правильно. Но царь – это властелин, повелитель. Нужно не только называть себя повелителем, но быть им.

– Стоп, стоп, стоп! – поспешил возразить Тимур. – Во-первых, «Человек – царь природы» – выражение образное. Во-вторых… как бы объяснить… О! «Человек полетит, опираясь не на силу своих мускулов, а на силу своего разума». Чтобы повелевать, не обязательно иметь самые большие зубы и самые острые когти. Гораздо важнее то, что вот здесь, – он постучал себя пальцем по виску. – Понимаешь?

– Понимаю, – кивнула медеанка. – Вы опираетесь на силу своих машин, а не на свою собственную. Но что станет с вами, когда она закончится?

Вопрос оказался таким неожиданным, что на минуту вокруг догорающего костра повисла тишина. Нарушила ее Римма:

– Да, Тим, что с нами будет, если машины вдруг перестанут работать? Например, электричество исчезнет? Как мы будем добывать себе пищу, защищаться от хищников?

Тимур фыркнул негодующе:

– Двойка вам по физике, Римма Альбертовна! Технический прогресс – это объективная реальность, а не фокус какой-то. Работа машин и механизмов основана на фундаментальных законах Вселенной. И они в ближайшие миллиарды лет отменяться не собираются.

Ни сестра, ни медеанка на это утверждение ничего не возразили. Но неприятный осадок после такого поворота в разговоре остался.

Пока они ловили и чистили рыбу, жгли костер, запекали, полдничали, солнце успело закатиться за скалы над западным утесом. А когда дрова прогорели окончательно, превратились в кучку тлеющих углей, стало понятно, что еще далеко не лето. Римма сначала натянула свитер, потом надела штаны, потом и обулась. Тимур тоже набросил рубаху на плечи. И только Утренняя Роса сидела как ни в чем не бывало.

Сэндвичи и рыба незаметно закончились. Потом и темы для разговоров исчерпались. Ночь, наползающая с востока, зажгла первые звезды. Полная луна, пока еще бледная, готовилась залить и берег бухточки, и море до самого горизонта серебристым холодным светом, словно огромный всепланетный фонарь.

Римма встала, потянулась, расправляя плечи. Побрела к подножию склона.

– Уже улетаем? – окликнул ее Тимур.

– Не, вы можете сидеть, звезды считать, если вам не холодно. А я пойду туда, где тепло и светло, книжку почитаю.

Захрустели, зашуршали камешки под ее ботиками, посыпались вниз, сдвинутые со своего места, и фигурка девочки растворилась в полумраке. Тимур посмотрел на медеанку. Утренняя Роса разглядывала небо, в уголках ее губ пряталась улыбка.

Сидеть так и молчать было глупо, но и умные темы для разговора в голову не лезли. Поэтому Тимур сказал:

– Эпсилон Индейца отсюда не видно. Это солнце твоего мира.

Девушка ничего не ответила, только плечами пожала едва заметно.

– Не мерзнешь в мокром купальнике? – не выдержав, спросил у нее Коршунов.

– Нет. Ты же знаешь, медеанцы не страдают от столь ничтожного изменения температуры окружающей среды, – тут же ответила девушка. Внимательно посмотрела на Тимура. Улыбка ее стала шире. – Но в твоих словах скрыт и другой смысл. Да, если ты сядешь ближе, нам будет теплее.