Медеанка улыбнулась сконфуженно.

– И я спрашивала. Когда прилетела на Землю и начала знакомиться с вашими обычаями. Но…

Она не успела закончить фразу. Из-за развалин особняка выскочила Римма, спотыкаясь, оскальзываясь на голышах, побежала к сидевшим.

– Тим! – закричала. На девочке лица не было.

Тимур вскочил навстречу сестре.

– Что случилось?! Ты поранилась? Ушиблась? Где больно?

Римма досадливо замотала головой.

– Не поранилась! Там… дельфин, – махнула она куда-то за стену.

Не требуя дальнейших объяснений, Тимур и себе отстегнул ласты, побежал, куда показывала сестра.

Да, объяснения не требовались, слишком очевидной была картина. Среди обглоданных морем каменных блоков лежал мертвый дельфин. Можно было бы фантазировать, что он ослабел от болезни и его выбросило штормом на берег. Или что он стал жертвой акул… Можно было бы. Если бы не аккуратная круглая дыра в боку – след гарпунного ружья.

Утренняя Роса тоже подошла узнать, что случилось. Римма, увидев ее, насупилась, сжала кулачки, шагнула навстречу. По щекам у нее бежали слезы.

– Зачем было его убивать? Разве вам не на кого больше охотиться? Дельфины – они же почти разумные! И они доверяют людям! Они наши друзья!

Улыбка сошла с лица медеанки. Оно стало непроницаемым и жестким. Как маска древних богов.

– Друзья? Звери не могут быть друзьями. – Утренняя Роса присела перед дельфином на корточки, вставила палец в рану. Холодно и безапелляционно объявила: – Это добыча не моих сородичей, а землян. Мы не пользуемся железным оружием.

– Но… – Римма явно растерялась от такого поворота. – Все равно! Они у вас учатся убивать!

Медеанка выпрямилась, пристально посмотрела на девочку. Произнесла медленно и раздельно:

– Убивать и охотиться – не одно и то же. Мои соплеменники никогда не убивают друг друга. Это не просто табу – мы не умеем этого делать. Я плохо понимаю вашу историю, но кое-что я знаю: еще четыреста лет назад ваши законы разрешали землянам убивать землян. И вы это делали долго, очень долго. Вы сможете обучить этому умению все расы, какие найдете среди звезд. И после этого ты утверждаешь, что мы, так недавно пришедшие на Землю, научили вас убивать? Где логика, где смысл? Ты плачешь по зубастому зверю, но не плачешь по миллионам своих соплеменников. Только потому, что ты не видела их мертвыми, а зверя – видишь. Где логика, где смысл? Этот зверь охотился на рыб и не плакал по своей добыче. Будь он в сто раз крупнее и сильнее, он бы охотился на тебя. И не плакал бы, сумей он тебя добыть. Значит, ты плачешь из-за того, что ты сильнее зверя и можешь его не бояться? Где логика, где смысл?

Римма потупилась, вытерла рукой слезы со щек. Она не знала, что ответить смысловице. Собственно, Тимур тоже не знал.

Он подошел к сестре, погладил ее по голове. Сказал:

– Это все равно был клон. Их выращивают специально для охоты.

Римка с надеждой посмотрела на него. Ей срочно требовался достойный путь к отступлению.

– Правда клон? Откуда ты знаешь?

Ничего он не знал на самом деле! Да и какая разница – естественным или искусственным путем произведен на свет этот дельфин? Для дельфина ее точно не было. Но его мнение людей не интересовало, в этом медеанка права.

– Знаю, – внушительно кивнул Тимур. – Я же в Кей-Кей работал, не забывай.

Римма вздохнула. И кивнула решительно.

– Правильно! Подумаешь, дельфин! Не человек, чего его жалеть. Поплыли лучше в нашу бухту загорать. А то вечер скоро.

Предложение ее никто не оспорил.

* * *

Впрочем, долго загорать не получилось. Только-только они вылезли из воды, освободились от гидрокостюмов, растянулись на прогретых голышах под ласковым весенним солнцем, как Римма вопросила:

– Послушай-ка, друг мужчина, ты что, заманил своих прекрасных женщин на необитаемый остров, чтобы уморить их голодом?

Тимур воззрился на сестру.

– О маленькое прожорливое создание, ты уже успело проголодаться? Я надеялся, что ты пообедало перед экскурсией.

– Я не прожорливая, я молодой растущий организм! – парировала сестра. – А обед ого-го когда был! Время полдника. Или ты не взял ничего пожевать?

– Ох-ти мне. – Тимур поднялся, пошел к едва заметной тропинке, карабкающейся по склону. – Взял, взял. Сейчас будут тебе вкуснейшие сэндвичи: с сыром, с беконом, с курятиной.

– А с тунцом?

– Эээ… рыбных в ассортименте не было.

– Рыбу можно наловить в море, – неожиданно предложила Утренняя Роса. – Мы же видели, ее там много.

– Точно! – обрадовалась Римка. – И запечь на углях! Получится по-настоящему, по-индейски!

Тимур почесал затылок.

– Не хочу вас огорчать, но рыболовного снаряжения у нас с собой нет.

– Зачем снаряжение? – Утренняя Роса подняла перед собой руки с растопыренными пальцами. – Вот снаряжение. Мне нужен лук для охоты на птицу, потому что я не умею летать, и стрела летит вместо меня. Мне нужен меч или копье для охоты на крупного зверя, потому что у меня нет клыков и когтей. Но для охоты на рыбу у меня есть все необходимое.

Римка прыснула:

– Ты хочешь поймать ее голыми руками? Не, не получится. Она верткая и скользкая.

– Я попробую, – медеанка встала и пошла к воде.

– Ты хоть гидрокостюм надень! – крикнул ей вдогонку Тимур.

– Он будет мешать.

И нырнула, тихо и ловко, без всплеска. Словно тюлень.

Римма удивленно посмотрела на брата.

– Почему гидрокостюм мешает? Я думала, он помогает, увеличивает обтекаемость, плавучесть.

– Я тоже так думал.

Первую ставридку Утренняя Роса поймала быстро – Тимур только успел сходить к автограву и принести контейнер с сэндвичами, а рыбина в полторы ладони размером уже трепыхалась на гальке. Римка сидела рядом и боязливо трогала ее пальцем.

– Она съедобная? – спросила у подошедшего брата.

– Вполне. Да, видимо, от «индейского пикника» нам не отвертеться. Что ж, иди собирай топляк для костра. А я буду рыбу чистить.

Он вынул из контейнера складной нож, выщелкнул лезвие.

– Две!

Утренняя Роса всплыла так же бесшумно, как и нырнула. Взмахнула рукой, серебристая искра блеснула в воздухе, и к ногам Римки шмякнулась вторая ставридка, чуть больше первой.

– Сейчас третью поймаю!

– Да хватит нам двух! – крикнул в ответ Тимур. Но голова медеанки уже снова исчезла под водой.

Римма посмотрела ей вслед, перевела взгляд на брата, на нож в его руке. И решительно объявила: