Меж тем медиум, разгуливавший по кабинету в отражениях зеркал, вдруг еле слышно проронил, впившись взглядом в миниатюрное зеркальце:

– Зеркала меняют цвет – так отражается душа…

Вырванный из памяти клочок – замкнутое пространство лифта, кнопка «Стоп», отчаяние, слова медиума – соединился с другим обрывком другого воспоминания: мальчик Аким, ее, Марианны, заключенная в нем душа и снова слова медиума, но другие, о пустом зеркале: «Безмолвие таит стекло пустое…» – и еще: «…две части в мальчике одном…»

– Илья Вадимович, то зеркальце, которое я вам показывала… Стекло пустое – это значит, что в нем нет ничего, никакой души нет?

– Пустое – значит пустота! – повторил медиум ранее сказанное в отсеке № 29, взяв с полки маленькое зеркальце, так незадолго до того похитившее его внимание, и протянул его девушке.

Когда он коснулся ее руки, пальцы девушки кольнуло током. Зеркальце с откидной крышкой отразило усталые глаза Марианны с блеклыми остатками стершихся теней, следами растекшейся туши – зрелище удручало. Марианна моментально почувствовала неловкость. Но мгновением позже это перестало ее волновать – в зеркале больше не было Марианны, зеркало отражало цвет: от бледно-зеленого он переходил к ярко-салатовому. Под каким бы углом она ни перемещала зеркальце, цвет оставался.

– Гляди! – обернулась она к Константину. – Зеркало! Оно светится зеленым!

Константин заглянул Марианне через плечо.

– Я ничего не замечаю, – сказал он, увидев в зеркальце свое отражение без каких-либо примесей посторонних цветов.

Но Марианна видела, как зеркальная поверхность искрилась переливами салатового и бирюзового, и еще она чувствовала настроение каждого оттенка, которые представлялись ей без тени сомнения живыми, но настроения те отнюдь не были радужными: слабость, нерешительность, отверженность, тотальное неприятие, непонимание – такой спектр чувств явило ей зеркальце. И она доподлинно знала принадлежность открывшейся ей удручающей гаммы чувств.

– Так отражается душа, – произнес медиум, вторя ее мыслям. – Мальчик – его душа… Две в одном… соединены…

Медиум мог больше не утруждать себя объяснениями, она научилась понимать его с полуслова. Марианна взяла зеркальце, захлопнув откидную крышку, убрала его в карман куртки, мысленно пообещав себе, что не оставит Акима, будет следить, чтобы в нужный момент прийти на помощь, сберечь то, что в нем заключено.

* * *

На парковке троицу ожидал «форд» Константина, блестевший в предвечерней тьме от капель пролившегося дождя. Все трое проскользнули по территории клиники как тени в отсветах фонарей. Лишь девушка в безукоризненном белом костюме, со строгим пучком на голове проводила их долгим взглядом, стоя у парадного входа в вестибюль. Охранника в черном, «близнеца» того, другого, стертого из памяти прошлого, но навсегда запечатлевшегося в памяти сердца Константина и в кошмарных снах Марианны, в будке у ворот не наблюдалось, шлагбаум был поднят. Автомобиль проезжал между распахнутых решеток металлического ограждения, как вдруг что-то темное ударилось о ветровое стекло, скрежетнуло, будто лезвием, и вспорхнуло ввысь. Марианна оглянулась. Совершенно не удивившись, она увидела, как огромная ворона взмыла вверх и уселась на верхушку ели, за ней другая оседлала соседнюю ветку, третья громко каркнув, сделала круг во мраке густой кроны, приземлившись поодаль. «Здесь нет убийц и маньяков, черных санитаров с резиновыми дубинками, здесь только вороны», – прошептал Марианне внутренний голос, или то было послание от медиума, пробудившего ее сознание искрами на кончиках пальцев, – впрочем, не все ли равно?

– Ворона, – произнес Константин, когда ворота клиники скрылись из виду, и Марианна на секунду подумала, уж не прочел ли он ее мысли, но нет, Константин говорил о другом – ворона, гадина, поцарапала стекло.

– Думаю, это меньшее из зол на сегодня, – отозвалась Марианна.

– Верно, не поспоришь, – заулыбался Константин, проводя пальцем по панели магнитолы.

Автомобиль, рассекая лучами ксеноновых фар скованную мраком лесную дорогу, ворвался в бурную, освещенную фонарями реку автомагистрали, вливаясь в ее плотный поток. Неожиданно, перекрикивая шум вечерней трассы, из колонок грянул громогласный малоразборчивый речитатив, скудно разбавляемый ритмичным битом. Илья Вадимович передернул плечами, глаза его причудливо заходили по кругу по часовой стрелке, а потом в обратном направлении. Как бы нелепо это ни звучало, но Марианне пришло в голову, будто он принюхивается, старается уловить запах, «принюхивается» глазами. И снова всплыл образ охранника-вороны, когда он вез ее в клинику та же мелодия звучала в его машине или не та ведь подобные ритмы почти неотличимы друг от друга, а слов не разобрать, но исполнитель был определенно тот же.

– Сделай потише! – попросила Марианна.

– Это же МС Рад-Х! – Улыбка Константина отразилась в зеркале заднего вида, он нехотя убавил звук. – Свежий трек, – произнес он, качая головой в такт однообразному ритму, – мне нравится!

«Не исключено, что он все-таки моложе меня», – подумала Марианна, но заговорила, само собой, о другом:

– Этот Рад-Х со своим рэпом будто преследует меня.

– Не только тебя, – неожиданно согласился Константин, – он преследует всех… Маркетологи не зря трудятся, реклама, SMM… Это и есть их цель – сталкинг, преследование. Рад-Х – грамотно продвинутый продукт. Ты наталкиваешься на него везде – в соцсетях, на билбордах, в телеэфире со скандальными новостями, разумеется. Поначалу раздражаешься, а со временем привыкаешь. Продукт становится частью твоей повседневной жизни, ее неизменным фоном. А поскольку любой процесс, включая саму жизнь, основан на деталях, то без этого продукта, незаметно ставшего привычной деталью повседневности, ты уже не мыслишь своих дней, проще говоря, подсаживаешься на продукт. Лично я, как видишь, уже подсел. – Константин подмигнул зеркалу.

Марианна, несмотря на желание поспорить, вынужденно отвлеклась – Илья Вадимович, не прекращая своих глазных упражнений, резко схватил ее за локоть и принялся шевелить губами, словно пытался заговорить, но позабыл, как это делается. Но слова все же сорвались с губ. Смысл слов был неясен, но Марианна нутром ощутила их важность:

– Корень… – сдавленно произнес медиум.

– Говорите, говорите, я слушаю, – подбодрила его девушка.

– Корень – основа всему… – выдавил Илья Вадимович и, откинувшись на спинку заднего сиденья, отключился.

– Ты что-нибудь поняла? – спросил Константин, сворачивая с шоссе на узенькую улочку. – Путь близился к концу.

– Нет. Но он это уже говорил, когда мы сидели взаперти в лифте. «Корень – основа всему» – о чем это?

– Ты спрашивала его о Вихре там, в палате, какой ты задавала вопрос?

– Где Вихрь? – вспомнила Марианна. – Я спрашивала его просто: «Где находится Вихрь?»

– Так, может, это и есть ответ?