не по себе. Поднялась с кровати, накинув простынь и сбежала вниз, в поисках Роберта. Услышала глухие звуки, похожие на удары. Завернув в левое крыло, войдя в тренажерный зал. Роберт обнаженный по пояс колотил грушу. Остановилась на входе, любуясь тем как играют мускулы на широкой спине, как при движении напрягаются мышцы живота и ещё отчетливее прорисовываются кубики пресса, как низко висят на узких бедрах спортивные штаны, открывая вид на сексуальный треугольник с темной дорожкой волос, прячущейся под резинкой штанов. Он был чертовски хорошо сложен, и много работал над собой, чтобы поддерживать форму. И не зря, потому как у меня только от одного взгляда на его тело, на развитую мускулатуру, жгуты вен, оплетающих мужские предплечья, выделялась слюна во рту и пульсировало между ног.

Тяжело сглотнула, желая прикоснуться к нему, прижаться всем телом и забыть этот странный вечер. Роберт Альбертович заметил мое появление, но никак не отреагировал на него, продолжая сосредоточено наносить резкие удары по снаряду. Постояв еще несколько мгновений и любуясь хищной красотой мужчины, подошла ближе к нему.

– Роберт, – позвала, желая сократить образовавшуюся между нами пропасть. – Мне очень жаль, что тебе пришлось пережить такое ужасное предательство. Представить страшно, через что ты прошел…, – мысленно увидела эту картину и больно в груди, будто не ему разбили сердце, а мне. – Прости, что я послушала эту женщину, да и вообще за то, что разговаривала с ней, – запнулась, видя как его удары становятся еще резче и яростней. – Но и ты меня пойми. Я ведь даже не знала о ее существовании, а она весь вечер испепеляла меня взглядом, давая понять, что я пустое место, а она по-прежнему главная женщина в твоей жизни. Ты меня практически игнорировал весь вечер, люди эти надменные и она, возникшая из ниоткуда. Очень сложно сохранять спокойствие, когда я не понимаю, кто я для тебя.

– Это имеет какое-то значение? – холодно проговорил, продолжая молотить грушу.

Подошла еще ближе, останавливаясь позади него и осторожно касаясь пальцами спины, блестящей от пота, после упражнений.

– Роберт, – решила сказать все, что волнует, пользуясь моментом. – Я подумала, что ты все еще любишь её и…, – сделала паузу, прежде чем обнажить душу, – испугалась. Ты заполнил меня всю, каждую клеточку, каждую мысль. Пропитал меня собой и мне страшно.

Гершвин замедлился, обхватив грушу руками, удерживая на месте, но не поворачиваясь ко мне. Приняла это за одобрение и продолжила уже смелее.

– Я ведь понимаю, что не должна так увлекаться тобой, понимаю, что для тебя наша связь лишь сделка, приправленная приятным бонусом. И все закончится, когда ты насытишься и тебе станет не интересно проводить со мной время. Мне страшно думать об этом моменте, страшно представить мгновение, когда больше не смогу к тебе прикасаться, целовать тебя. Уже сейчас осознаю, что не переживу, если увижу тебя с другой.

Мужчина шумно дышал. Спина тяжело вздымалась, но он не произносил ни слова. А мне, уже нечего терять. Сбросила простынь, осторожно обхватывая торс Роберта и прильнув к широкой спине обнаженной грудью. Прижалась к нему щекой, вдыхая терпкий мужской запах, прикрывая глаза от удовольствия. Он не скинул мои руки, не оттолкнул и оттого стало тепло на душе. Какое это счастье просто обнимать его, слышать сердцебиение и сходить сума от естественного аромата его тела.

Стояли молча. У меня ком в горле встал и под ложечкой засосало, от того, что молчит, не реагирует. Я душу наизнанку вывернула, а он продолжает мучить меня тишиной.

– Ты наверное привык к признаниям в любви и влюбленным дурочкам, что вьются вокруг. Но для меня, все что происходит между нами – это все равно, что прыгнуть с обрыва в реку кишащую крокодилами. Знаю, что не выживу, но готова пожертвовать жизнью ради нескольких секунд полета и невероятного счастья. Рядом с тобой я лечу, Роберт.

Мужчина стянул перчатки с рук, отбрасывая их в сторону и осторожно убрав мои руки со своей талии повернулся ко мне лицом. Глаза потемнели. Зрачок слился с радужкой, ставшей угольно-черной. Лицо напряженное. Смотрит на меня сверху вниз, нависая огромной скалой. А у меня дух захватывает от того насколько он красив. Мужественнее его я никого не встречала. Сердце бьется, словно застряв в горле, а в животе воронкой закручивается вихрь, выжимая органы.

Роберт сосредоточенно смотрел на меня. Обхватил лицо ладонями, тяжело дыша.

– Не нужно говорить то чего нет, Ульяна? – произнес хрипло, с надрывом. – Я не тот с кем можно играть. Не выйдет, – гладил большими пальцами щеки, а на лице непроницаемая маска. Только пристальный взгляд и хаотичные движения пальцев, выдавали его волнение.

– Я не играю, Роберт. Не хотела этого. Не думала, что так выйдет. И мне страшно. Страшно, когда чувства безответны, – голос дрогнул.

– Глупая моя слепая девочка. Плевать мне на Ольгу и всех остальных. Взял тебя с собой в этот гребенный ресторан, потому, что каждую свободную секунду нужна рядом. Разве ты не видишь, что сразила меня? И не замечаю никого кроме тебя.

* * *

Эта ночь надолго останется в памяти, как жемчужина в коллекции счастливых моментов. В минуты глубокой грусти я буду доставать из дальнего чулана драгоценных минут эти воспоминания и упиваться прожитыми мгновениями. Признание Роберта окрылило меня. Подняло над землей, заставляя задыхаться от счастья. В меня будто вдохнули свежий поток сил, наполняющий каждую клеточку энергией и жаждой жизни. Вроде и не сказал ничего такого, а у меня ребра щемило от размеров выросшего до необъятных размером сердца. Будто после долгого блуждания в темноте я вышла к солнцу и меня объяло его лучами, его теплом, любовью. После длительного холода и тьмы, хотелось очутиться к нему как можно ближе, прикоснуться, стать его частью. И плевать, что может опалить и сжечь. Я хотела почувствовать его жар, хотя бы на мгновение.

Роберт брал меня прямо в тренажерном зале на матах. Брал страстно, жадно, ненасытно. Я плавилась в его руках, дрожала от каждого прикосновения, и рассыпалась на тысячу мелких осколков с мириадами звезд перед глазами. Ту ночь это был не просто секс, а нечто большее. Он сливался со мной воедино. Словно мы с мужчиной проживаем одни и те же эмоции. Мне даже казалось, что он сам подрагивал, касаясь меня. Таким трепетным он был. Шептал в порыве страсти:

– Ты моя! Моя! – и у меня сносило от этого пылкого шёпота крышу.

Кричала в ответ кончая:

– Твоя! Только твоя, – опадала в его руках, содрогаясь от удовольствия.

Позже, отдыхая в кровати,