Что здесь можно возразить? Норт прав. Но своей правотой он загоняет её всё дальше в угол. Одно дело найти и изготовить отворотное зелье, дать его выпить пострадавшему, и покинуть его, пожелав счастья. И совсем другое – сказать всем, кто принял её за настоящую жену своего молодого князя: «Извините, я здесь случайно, пожалуй, мне пора по своим делам!» Вроде бы всё правильно. Оборотень выполняет свои обещания. А на душе скребут кошки. Такие большие-большие. И оставляют такие же царапины, как на правом запястье.

– Норт, что такое знак оборотня? – спросила Лина, кладя свою руку на подставленный локоть.

– Этот знак появляется у женщины, принявшей зверя своего мужчины, – князь легко провёл пальцами по запястью девушки в том месте, где никак не желали сходить три злополучные полосы. Даже через плотный рукав они откликнулись приятным волнением.

– Знаешь, – констатировала Лина.

– Об этом с воодушевлением судачит не только женская половина замка, но и мужская, – признался Норт. – А на горничных, которые видели его своими глазами, сбегаются посмотреть даже из окрестных деревень.

– Ты мне расскажешь, что он означает?

– Обязательно, – пообещал Норт, останавливаясь перед дверью в столовую. – Только ты не будешь возражать, если мы сделаем это позже?

На молодую чету были устремлены десятки любопытных глаз. Только сейчас Лина вспомнила, что на ней находится та же одежда, в которой она скакала на Грате. И волосы по-прежнему растрёпаны. Но, кажется, что, кроме её самой, это больше никого не волновало. Зал огласили восторженные крики.

– Ваши крики пугают мою нани. Что княгиня о вас подумает, господа? – спокойный голос Норта перекрыл поднявшийся шум. Крики стихли.

Первый раз в своей жизни Лина села во главе стола, как хозяйка. Опять всё верно. И опять она всё больше увязает. И почему глаза у всех, кто занимает место за длинным княжеским столом, большей частью восторженные и счастливые? Нет кислых или недовольных взглядов, брошенных на неё. Та зависть, что заметна в них, относится явно к мужчине, продолжающему удерживать её руку в своей. Как же не похож этот обед на подобные обеды в замке её отца. Попробовал бы кто-нибудь из папиных гостей посоветовать ему держаться за такое сокровище не одной, а двумя руками, а то мало ли что. Но Норт только улыбался и подкладывал лакомые кусочки на тарелку своей нани. И ведь действует в рамках их обоюдного договора. «Не трону тебя без твоего на то желания. Но я никогда не смогу пообещать, что не попытаюсь завоевать твоё сердце!» – именно так он пообещал тогда. Вот и завоёвывает. Всеми возможными способами. Как же трудно удерживать это строптивое сердце. Ещё эти глупые бабочки-роа на его стороне!

– Дорогая, ты почти не притронулась к еде. Тебе не нравится искусство замкового повара? – оборотень склонился к самому уху, ласково щекоча своим дыханием Полинину шею. – Не заставляй моих людей гадать, почему же у тебя нет аппетита, – коварно добавил он.

– Что? – Лина вышла из задумчивости и ещё раз окинула взглядом стол. Почти все сидящие за ним откровенно продолжали её разглядывать. – Повар Тирон великолепен, я сама передам ему мою благодарность, – громко произнесла она так, чтобы услышали все, после чего с аппетитом принялась за еду.

Оптимизму оборотней сидящих за столом, можно было только позавидовать. Только что они, не особо скрываясь, шептались о том, что их княгинюшка не может кушать из-за своего интересного положения, как уже дружно радовались, что неспроста у её сиятельства такой аппетит, точно, из-за её интересного положения. К концу обеда Лина готова была сгореть от стыда. И от того, что она слышала, и от того, что она как бы обманывает их. Княгиня-самозванка.

***

После обеда Лина, сославшись на занятость, почти бегом убежала в библиотеку. Так и не определившись, с какой же книги начать – так хотелось прочитать их все и немедленно – она взяла крайнюю левую книгу с левой нижней полки и принялась за чтение. Заговоры и зелья на лечение женщин от бесплодия. Этому матушка их не учила. Оказывается, можно и благословить женщину дитём, и даже не одним, и отобрать у неё такую возможность. Остановить развитие плода и убить его в утробе. Сделать так, что он погибнет сам и убьёт свою мать. Или родится уродом. Как же тяжело об этом читать. Неужели кто-то когда-нибудь использовал эти знания? После чтения некоторых страниц по щекам девушки катились слёзы. Раньше она как само собой разумеющееся воспринимала то, что она ведьма. Заговоры на удачу, лечение людей и животных. Те же привороты и отвороты. Даже проклятия не так пугали. И тут такое. Впервые Лина пожалела, что она родилась ведьмой. Ей стало стыдно за эти знания.

– Девочка, почему ты плачешь? – раздался рядом заботливый голос нянюшки. – Дарс послал за мной. Что-то случилось?

Полными слёз глазами Лина глянула на старую ведьму, вырастившую её Норта. Неужели и она могла вот так, младенчика в утробе?

– Няня, няня, – девушка совсем по-детски уткнулась в мягкий нянюшкин живот и разрыдалась.

Жалко было не рождённых младенцев, пострадавших из-за действий неизвестных ей ведьм, жалко было их матерей, и себя было жалко. Слёзы, так долго сдерживаемые силой воли, прорвались и обильно орошали платье Нариши.

– Поплачь девочка, поплачь, маленькая, – как давно никто не гладил Лину вот так ласково. Да и было ли это когда-нибудь? – А потом расскажи, что тебя мучит.

И Лина взахлёб начала рассказывать. С самого момента своего рождения. Что её мама умерла. Что отец женился на другой женщине. Что та всегда была мила и приветлива с ней и её старшим братом. А потом, пожелав, чтобы жених Лины достался её собственной дочери, вознамерилась поменять их телами. Но поторопилась, и тело у неё осталось прежнее. Чем Лина и воспользовалась. Она рассказала, как встретила в лесу Норта и, не зная, что он оборотень, отдалась ему для того, чтобы получить родовую силу. Силу она получила, а вместе с тем и эту глупую и совершенно не нужную привязку оборотня. И сюда она прибыла только затем, чтобы найти отворот и помочь их князю избавиться от пагубной страсти. Помочь и навсегда уйти из его жизни. Не сказала девушка только одного – своего настоящего имени и имени того, кому она первоначально предполагалась в жёны.

– И в чём проблема? – нянюшка утащила Лину на мягкий диванчик, прижала её голову к своей груди и продолжала ласково поглаживать.

– Неправильно это. Всё неправильно! И привязался он ко мне случайно, и не княгиня я никакая. И книги все жестокие!

– Книги не могут быть жестокими, княгинюшка, – ласково начала Нариша, она глянула на книгу, которая лежала раскрытой на столе. – Книги – это просто бумага, на которой люди хранят свои знания. Знания не только о том, как отнять жизнь, но и о том, как подарить её. Плохо не то, что ты плачешь, читая такое. Плохо, когда ведьма перестаёт плакать, такое творя, – няня вздохнула.

– Вы расскажете всё Норту, да? – Лина подняла заплаканные глаза.

– Нет у меня никого ближе моего мальчика. Я ж его с самого первого крика растила. Но свою жизнь он должен устроить сам. Негоже ведьме вмешиваться в дела другой ведьмы. Не прощает такого судьба.