Так что, отправив парня в современный западный реабилитационный центр, отец нашего пациента мог бы всего этого достичь, правда, отдав громадные деньги за лечение.

Но до этого нужно было дожить. Впереди предстояло несколько месяцев искусственной вентиляции легких и масса разных предвиденных и непредвиденных осложнений.

В одиннадцать часов мимо моего кабинета прошли три человека, ни на кого не обращая внимания. Я понял – пришел папа пациента. Да, это был он. Высокий, в дорогом костюме, в блестящих лаковых ботинках и в сопровождении двух халдеев бандитского типа.

– Господа, одну минуту! – резко остановил их я. – Вы куда?

Папа, презрительно на меня зыркнув, прошипел сквозь зубы:

– Я к сыну, и они со мной.

– Извините, я заведующий отделением, пройдите ко мне в кабинет. Пожалуйста.

– Я к тебе зайду потом, подожди. Сейчас поговорю с сыном и зайду.

От ярости мое лицо перекосило:

– Если вы сейчас же не остановитесь, то через несколько минут у вас начнутся большие проблемы. Мне кажется, у вас их и так достаточно. И, поверьте, я знаю о вашем статусе и прекрасно отдаю себе отчет в том, что я вам обещаю. Так что для предотвращения лишних недоразумений зайдите ко мне в кабинет.

Медленно развернувшись, троица двинулась по направлению ко мне. Охранники уже мысленно представляли, как делают из меня отбивную котлету.

– Мне нужен только отец пациента, – повторил я. – А вы, молодые люди, постойте здесь, пожалуйста, мне нужно сообщить вашему начальнику очень важную и очень личную информацию о состоянии ребенка.

Папа взглядом показал охранникам остановиться и молча зашел в мой кабинет.

Закрыв плотно дверь, я начал разговор:

– Геннадий Сергеевич, я все про вас знаю, но, поверьте, сюда периодически захаживают люди, к которым вы вползаете в кабинеты на коленях. И если вы того желаете, то я непременно позвоню одному из них. Я думаю, ни вам, ни мне скандал ни к чему. Мы с вами должны думать о спасении вашего сына. Так что впредь прошу вас – слушайтесь меня на территории вверенного мне подразделения, где я являюсь командиром, то бишь заведующим отделением.

Волчье лицо папы вдруг неожиданно превратилось в лисье. Чиновническое подобострастие перед более высоким по рангу превратило злобного хищника в затравленного зверька, плохо скрывающего оскал своих зубов. Геннадий Сергеевич был опытным чиновником, обладал хорошей интуицией и инстинктом чиновничьего самосохранения. Он сразу прочувствовал, что я не блефую.

– Доктор, что вы, все нормально. Вы же видите, какое у меня горе. Вы не будете обижены. Я заплачу, и даже очень хорошо. Только спасите моего мальчика. Он должен обязательно выздороветь. И тогда вы будете вознаграждены. Я вам обещаю.

– Дорогой Геннадий Сергеевич, вопрос о благодарности оставляю на ваше усмотрение, – ответил я. – Сейчас же я хочу рассказать о состоянии вашего сына. На сегодняшний день у мальчика полный перерыв спинного мозга на высоком шейном уровне. У него воспаление легких, после того, как в них попала вода. Мальчику проводится искусственная вентиляция легких. Сейчас вопрос стоит о реальной угрозе его жизни. И вот с этого момента прошу вас быть внимательным. В нашем богоугодном заведении, при всех регалиях и славе его, практически нет лекарств. Поэтому я сейчас вам напишу список медикаментов, которые необходимы для лечения вашего сына, и, будьте добры, помогите нам и своему сыну – приобретите указанные мною лекарства.

Геннадий Сергеевич встрепенулся, встал в стойку и спросил меня:

– Доктор, можно я позову своего помощника, он сейчас все запишет и организует?

Через пару минут его помощник, полубандюга-полумент, ковыряя зубочисткой в зубах и смотря на меня с наглой улыбочкой, взял список лекарств, а папа со своими подельниками направился в палату к мальчику.

Через два часа раздался звонок директора нашей клиники.

– Господин полковник, что за парень по фамилии Грымкалов лежит у тебя с травмой шейного отдела позвоночника?

Так, директор не знает о VIP-пациенте? А Кирш на пятиминутке распалялся, как он выполнял приказ Родины, спасая мальца, и что руководство клиники, и лично сам директор контролируют ход лечения парня.

– Энвер Мехмедович, так Кирш сказал, что по вашему приказу и доставил мальчика в клинику. И папа этого мальчика – знаменитый чиновник из Северной губернии. У сына Грымкалова, Геннадия Сергеевича, и впрямь очень тяжелая травма, перелом позвоночника с перерывом спинного мозга на шейном уровне. Полный паралич рук и ног. Плюс ко всему пневмония. Парень может погибнуть.

– И что, нет никаких шансов?

– Жизнь мы ему спасем, может быть, но вот полная парализация – это навсегда. Кирш видел перерыв спинного мозга, и это подтвердилось при магнитно-резонансной томографии. Кстати, папа пациента ведет себя крайне неадекватно, хамит персоналу и очень трудно управляем. Я пытаюсь наладить контакт, но все очень тяжело. Да, еще я попросил его помочь сыну с медикаментами.

– Артем, ты что, не полковник, что ли? Гони его в шею и, если будет дергаться – вызывай охрану, – отвечал мне Энвер Мехмедович. – Тут звонил один из бывших замов Лужкова, жаловался на тебя, говорил, что ты требуешь лекарства, неучтив с этим козлом. Так вот, мой приказ, если не будет тебя слушаться – вызывай охрану и гони его прочь.

Я поблагодарил директора за поддержку и подумал о том, какой же все-таки подлый жмот этот Кирш.

Вот подставил так подставил. Ну ладно, главное, мальчика спас на первом этапе своими искусными руками хирурга. Конечно, кассу он снял – и, видно, немалую. Но посмотрим, ведь еще есть наш непосредственный руководитель, профессор Крайнов. А вот он точно не простит утаенных денег. Но может так статься, что Кирш не увидел своего гонорара, а получил только обещания.