– Ты уверен? А та кровь, которую ты привёз на исследование? – Юлиан всё никак не мог поверить в мои слова.

– Кровь её матери, Илларии Радосской. Хочу вылечить.

– Вот как. Однако это всё меняет.

Адмирал поджал губы, перекатился с пяток на носки и обратно и устремил пустой взгляд в иллюминатор. Я хорошо знал брата и это выражение лица, будто его телесная оболочка осталась здесь, а дух витает по всей Вселенной. Юлиан порой проводил так часы напролёт, что-то тщательно обдумывая.

– То есть кислородное голодание у тебя было… – начал он, явно связывая воедино всю известную ему информацию.

– … потому что я целенаправленно снимал шлем в открытом космосе, – подтвердил его догадку устало.

– Но ты же мог погибнуть!

– Ты сам знаешь, что нет иного способа уловить бета-колебания мозга. Шлем мешает. Это было единственным способом найти Анестэйшу за столь короткий промежуток времени.

Ещё несколько минут в кабинете Юлиана стояла потрясённая тишина.

– И сколько раз ты проделал этот трюк? – спросил брат.

– Восемнадцать, – ответил правду.

Какая разница, сколько раз я вылезал из истребителя, выгонял весь воздух из лёгких, а затем снимал шлем и погружался в себя, стараясь услышать отголосок эмоций девушки? Пожалуй, именно тогда я осознал, что не смогу дальше жить, если она умрёт. Раз за разом я перемещался по всей туманности Кийото, пока, наконец, мне удалось уловить её тонкий пряный аромат среди сосущей пустоты и мёртвых камней.

Юлиан кивнул своим мыслям, несколько минут барабанил пальцем по массивной столешнице, а затем сказал:

– Хорошо. Допустим, всё не так, как я думал. Но это не отменяет того факта, что Анестэйша попала в космокатастрофу и едва осталась в живых. Дебора Даффи – лучший пилот на всём курсе, сама кадет Радосская – отличный штурман и талантливый механик, к тому же маршрут шаутбенахта Крагора был известен им заранее. В свете того, что Анестэйша входит в твой круг, понимаю, что ты не хотел девушке зла. Однако беседа с тобой накануне рейда сказалась на ней крайне отрицательно. Думаю, что было бы правильным сменить кадету Радосской куратора, переведя на другое направление.

– Но Юлиан!

– Не спорь, Киар, – брат мотнул головой. – Так будет лучше для всех. К тому же, Анестэйша всего лишь вошла в твой круг. Я по-прежнему, зная тебя, опасаюсь, что ты обманываешься. Возможно, ты не планируешь играть её чувствами, но все твои интрижки рано или поздно плохо заканчивались. Я не хочу этого для Анестэйши.

Я скрипнул зубами, сжал кулаки и дал себе слово разобраться в том, что случилось с «Вороном». Что касается моего отношения к Стасе, то Юлиан глубоко заблуждается. С другой стороны, может, так оно и лучше? Если он узнает, как далеко у меня всё зашло, то, возможно, переведёт девушку не на другое направление, а в другой филиал, чтобы мы перестали видеться. Продержать неуставные отношения между кадетом и старшим офицером девять с половиной лет в секрете – практически нереально. Что ни говори, а здесь Стася права. Как только вскроется правда, то речь сразу зайдёт либо об её исключении, либо о лишении меня погонов.

***

/адмирал Юлиан Леру/

– Контакт «док».

– Слушаю, адмирал.

– Как там поживает кадет Радосская?

– Состояние головного мозга удалось стабилизировать, все показатели в норме. Что касается паралича нижних конечностей, то здесь я бессилен. Отправил её с коллегами на Миттарию, как Вы и распорядились.

– Я передумал. Возвращай шаттл с капсулой на станцию.

– А как же лечение? – впервые за весь разговор в голосе дока послышалось замешательство. – На Миттарии самые лучшие экзоскелеты, без них она никогда не встанет на ноги. У нас на станции просто нет…

– Микроботы, – одно слово оборвало все возражения Дориана Бланка. Потрясённая тишина была мне ответом.

– Но адмирал… это экспериментальная военная разработка. К тому же пациентка не давала согласия… И где я их возьму?..

– Это моя забота. Я пришлю оборудование. Всё, док, выполнять, – оборвал миттара, хотя понимал, что это некрасиво по отношению к тому, кто уже много лет воспринимал меня и Киара как членов семьи.

Коммуникатор потух, а я тяжело выдохнул. Решение далось мне нелегко, и отчасти на него повлиял разговор с Киаром. До сих пор я был уверен, что младший брат пребывает в затянувшейся ссоре с Анестэйшей. Однако понимание того, что эгоистичный Киар многократно рисковал жизнью ради поиска захухри, всё изменила. Ещё час назад я планировал прооперировать девушку на Миттарии, надеть на неё экзоскелет и попросить у совета перевода во второстепенный филиал Космического Флота. К ней бы там относились не так строго, как на станции, да и младший брат не мотал бы нервы… Сейчас же решил, что сама Вселенная указывает на иной расклад.

***

/кадет Анестэйша Радосская/

Просыпалась под мерный писк пульсоксиметра. Мысли путались, предметы слегка плыли перед глазами, но ничего не болело, дышалось легко, словно… Я умерла? Так выглядит рай? На ад что-то не похоже. А может, перерождение души всё-таки существует?

Но практически сразу, как я распахнула ресницы, надо мной нависло знакомое, слегка озабоченное лицо с побелевшими чешуйками на висках, и я уверилась, что всё ещё Анестэйша Радосская.

– Док?

– Ну, наконец-то! – радостно выдохнул пожилой миттар. – Я уже переживал, что не срастутся!

– Кто не срастутся? – я резко села, отчего голова закружилась сильнее. – Давно я здесь? Как Вы меня нашли?!

Вопросов была целая масса. Сейчас мне вдруг вспомнились чьи-то огромные руки, которые обвили меня за талию и резко дёрнули на себя. Неужели меня всё-таки нашли в целой туманности астероидов?! Но как?!

– Тихо-тихо, Стася, – замахал Дориан Бланк, пытаясь меня успокоить. – Не всё сразу. Тебя нашёл командор Леру. Как? – док поспешил ответить на незаданный вопрос, так как изумление, написанное на моём лице, было слишком ярким. – Не имею ни малейшего понятия. Найти тебя было сложнее, чем воду на астероиде. Да что там! Каплю воды в открытом космосе! Даже имевшиеся в наличии «блохи» вернулись ни с чем, а у них вшитая программа по поиску жизни, – миттар осуждающе покачал головой из стороны в сторону, всплеснув руками.

Мне показалось, что хитрец догадывается, как Киар нашёл меня, но почему-то не хочет об этом говорить и, более того, осуждает поступок старшего офицера. Стало даже чуточку обидно. К доку я относилась хорошо, на протяжении целого полугода у нас была общая с ним и Юлианом тайна, а эта реакция на моё спасение заставила задуматься.

– Но на то он и герой войны, что может справиться даже с невыполнимыми задачами, – сам себя оборвал Дориан Бланк. – И подумать только! Доставил тебя на станцию идеально вовремя. Ещё немного, и начались бы необратимые изменения в головном мозге из-за кислородного голодания.