хрен с тобой, придурок, — подытожил Индра, в темноте отгрызая от окорока солидный кусок…

* * *

Всю ночь в душе Волоса старый шаман боролся с юным богом-максималистом. Шаман победил. Утром в амбар, где содержался пленник, явился голубоглазый блондин в красной безрукавке и чёрных штанах.

Отворив дверь, он увидел прислонившегося спиной к стене громовика. Ноги бога были развязаны, но ошейник по-прежнему охватывал горло, а от него к стенному столбу по-прежнему тянулся толстый кожаный ремень.

— О! — изумился Индра, глядя на своего «хозяина». — Это ты, Вала? Или у вас там целая деревня демонов?

Усмешку на лице блондина громовик принял за подтверждение своего первого предположения и продолжил:

— Ты уж извини, я честно пытался избавить тебя от своего общества. Но получилось только ноги распутать. Не знаю, как ты заколдовал эту хрень, — Индра показал взглядом на свою привязь. — Но мне она оказалась не по зубам…

— Тебе что, оленины мало было, ты ремнями закусить решил?

— Ого! Да ты ещё и шутить умеешь?

— А ты не иначе как передумал умирать?

Индра пристально поглядел в голубые глаза врага, нахмурился и произнёс:

— Мне действительно незачем жить. Но смерть может немного подождать.

Волос не отвёл взгляда. Чтобы стать шаманом нужно обладать магическими способностями, а чтобы стать лучшим шаманом племени, надо быть неплохим психологом. Волос неплохо разбирался в людях, даже если они стали бессмертными.

— Тогда, может быть, расскажешь, что заставляет бога в расцвете сил желать смерти? Неужели пара оплеух, полученных от демона? Или этот шнурок на шее?

* * *

Каждый день утром и вечером Волос навещал Индру, приносил еду и питьё. Иногда разрешал прогуляться по своему «огороду». Они беседовали часто и с удовольствием. Индра много рассказывал о прежних временах, о жизни богов Ирия и подвластных им арийских племён. Волос больше слушал, да расспрашивал. А что бог-малолетка мог рассказать интересного бессмертному, которому исполнилось больше 4000 лет?

Однажды Волос притащил с собой флейту и начал играть на ней. Индра сначала сморщился, как от зубной боли, хотел было выгнать «мучителя» взашей, но через минуту передумал. С его точки зрения игра Волоса, конечно, не блистала. Божественные певцы-ангирасы из оркестра Агни в Ирие пели и играли на своих инструментах не в пример лучше, но и простенькие мелодии молодого бога были не столь плохи, как можно было ожидать.

Время шло. Индра и Волос всё больше симпатизировали друг другу. Но при этом громовержец не скрывал, что сбежит при первой же возможности, а «гостеприимный» хозяин не собирался ему в этом помогать. Больше того, Волос не планировал никаких послаблений пленнику. Тот как жил в амбаре на привязи, так и оставался. Ваджра с рукавицами, разумеется, лежала в каменном доме. Волосы Индры были по-прежнему свиты в узел на затылке, и в них воткнута волшебная заколка с головой медведя. Раз в два-три дня Волос касался её и забирал себе силу громовержца. Поначалу энергии приходило много. Но недели через две начались какие-то странные перемены. А к концу месяца приток силы к Индре извне стал не больше, чем подпитка Великого Полоза от молитв цвергов. Кстати, цвергов он навестил в конце лета. Поболтал пару часов с Яри. Всё у них было в порядке.

На обратном пути заглянул к ворсе. Там обрадовались. На ночь глядя, не отпустили. Оставили у себя. Всю ночь протрепались о разных делах, а утром Волос улетел к себе домой. Там его ждал озверевший от голода Индра.

— Ничего, перетопчется. Я к нему в жёны не рядился, — оправдывался сам перед собой Волос.

Вот тут его мысль о женитьбе-то и посетила. Не на Индре, конечно, упаси Творец! Волос вспомнил про белокурую девчонку. «Пора жениться,» — решил он. Скоро вон ячмень поспеет. Кто будет лепёшки печь? Грибы-ягоды заготавливать пора. Амбары пустые стоят, если, конечно, не считать заготовкой на зиму Индру в одном амбаре и два сусека пшена, намолоченного из сжатого проса, в другом. А зима-то, вьюжная, непременно придёт. И даже если ты — бог, всё равно кушать чего-то захочется. Придётся потрудиться. Но одному это делать неохота…

* * *

Старина Маркс (тот самый основоположник коммунизма) как-то заявил: «История носила бы очень мистический характер, если бы «случайности» не играли никакой роли».

В том, что Волос отправился в тот день умыкнуть «невесту» никакой случайности не было. Не было её и в том, что Никийя в это время отправилась в лес на «большую землю» собирать грибы. В лесной зоне солнечные дни выдавались не часто. Надо было использовать их, как драгоценные монеты. А вот то, что отец девчонки, с которым она всегда ходила на этот промысел, накануне промахнётся и вместо дерева тяпнет своим любимым каменным топором по собственной ноге — это была уже чистая случайность. Хотя, может быть, это была судьба. Старикан-то вновь обдирал бересту…

И пришлось Никийе идти собирать грибы одной. Что она вместо белых наберёт мухоморов, её мать Акка не боялась. Как ни была ветрена наша блондинка, но за долгие годы упорных тренировок отличать съедобные грибы от ядовитых она научилась. Гораздо больше старушку тревожили «навигаторские» способности дочки.

— Не заблудишься? — безнадёжно качая головой, спрашивала её Акка.

— Ну, что ты, мама! Мы же с папой столько раз туда ходили, — резонно отвечала блондинка, садясь в свою лодочку.

Через несколько минут плывущую лодочку зафиксировали цепкие глазки бурого медведя, укрывшегося в кустах на восточном берегу озера. Лодочка доставила хозяйку с острова на «большую землю» недалеко от того места, где притаился наблюдатель. Никийя привязала свою посудину и, шустро поднявшись по высокому песчаному склону, углубилась в сосновый бор. Косолапый тихо продолжил слежку. Ему просто было интересно понаблюдать за девчонкой.

А та шла по грибы как на праздник. Что-то напевала. Разглядывала рыжих белок, прыгающих по веткам, и красноголовых дятлов, усердно долбящих стволы. Время от времени собирала грибы в корзинку. Никийя была счастлива, а счастливые часов не наблюдают. Только под вечер она поняла, что забрела, чёрт знает куда, и не знает дороги домой.

Сначала она долго думала, надув очаровательные губки, куда же подевались знакомые места, а потом решила, что надо звать на помощь.

— Ау! — робко позвала она.

Никто не откликнулся.

— Эге-гей! — уже бодрее прокричала девушка.

Опять тишина. Тут девушка уже перестала стесняться и заорала во всю мощь своих объёмистых лёгких:

— А-а-а-а!

— Ты чего орёшь? — раздался мужской бас за спиной Никийи.

— Так это… — начала вздрогнувшая от неожиданности девушка. — Хотела, чтобы кто-нибудь услышал…

— Ну, я услышал. А