–Полагаю, алмазная клетка остается клеткой.

–Да,– произносит она почти шепотом.– Патрокл?

–Ммм?

Мимолетное колебание. Когда она заговаривает снова, ее голос звучит тихо и устало, совсем не так, как у пылкой женщины, с которой я имел дело до этого момента.

–Я правда не хотела, чтобы у нас с Ахиллесом все вышло из-под контроля. Я… ты мне нравишься. Всегда нравился. Я бы никогда намеренно не причинила тебе боль. Просто…– Она издает горький смешок.– Становлюсь безрассудной, когда мне больно, и я чувствовала себя уязвимой после того, как… Если бы ты не остановил беговую дорожку, я бы, наверное, бежала до потери сознания. Это не оправдывает моего поступка, но мне правда очень жаль.

Не знаю, что должен на это ответить, но уверен, Елена не открывается кому попало, поэтому не могу оставить ее признание без ответа.

–Знаю, ты не хотела причинить мне боль.– Глупо, но все, чего хочу, это утешить ее и обнимать, пока дрожь не пропадет из ее голоса. Я должен цепляться за свою злость, но кажется, на это сейчас нет сил. Я откидываюсь на изголовье кровати и закрываю глаза.

–Все нормально, Елена. У нас все хорошо.

–О, хорошо.– Ее голос звучит тише, будто она засыпает.– Забавно, что… Я хочу переспать с тобой. Ахиллес мне даже не нравится. Почти.– Она зевает.– Но на тебя я бы с радостью залезла.

Во мне разгорается желание, настолько сильное, насколько и неуместное. Знать, что влечение, которое испытываю к ней, взаимно… Это имеет значение? Ахиллес должен быть первым в списке моих приоритетов. Даже если я не был для него важен, когда он трахнул Елену.

Когда в последний раз брал что-то (кого-то) просто потому, что хотел этого, не беспокоясь, как он к этому отнесется? Из нас двоих именно он эгоистичный, дерзкий, готовый отдать свое сердце любому, кто ему понравится. Да, какую-то часть себя он хранит для меня и только для меня, но когда я развлекался с другими людьми, это всегда происходило ради минутного удовольствия, а не поиска связи.

Я ощущаю связь с Еленой. Не знаю, это лишь вожделение или нечто большее. До этого момента не решался это выяснить. Но Ахиллес первым спустил курок. Не может же он винить меня, что я сделал такой же эгоистичный выбор, как и он…

Резко вздыхаю и гоню мысли прочь.

–Засыпай, Елена. Сегодня я за тобой пригляжу.

А завтра?

Завтра и узнаем.

Я просыпаюсь, прильнув к Патроклу, а он обнимает меня, прижавшись к моей спине. Его большой, очень большой член дает о себе знать. Доброе утро. Я, как истинная провокаторша, слегка вращаю бедрами, потирая его по всей длине. Низкий стон раздается возле моего уха в такой типичной для Патрокла манере, что я улыбаюсь, не открывая глаз. Не знаю, когда он оказался под одеялом вместе со мной, но не жалуюсь.

Это… приятно.

–Елена, ты проснулась?

Я тянусь и веду пальцами по руке, которой он обхватил меня.

–Да.

–Надо вставать.– Но он обнимает меня крепче, уткнувшись лицом мне в затылок. Кажется, чувствую прикосновение его губ на коже, но не уверена. Он прав. Нам нужно вставать, начать новый день и столкнуться с реальностью того, что чуть было не случилось ночью… Я не хочу. Не сейчас.

Прошло так много времени с тех пор, когда я в последний раз просыпалась с кем-то рядом, и еще больше с того момента, когда наслаждалась мгновением, а не спешила выпроводить человека из моей квартиры. Возможно, дело в нашем с Патроклом общем прошлом, а может, в том, каким он стал мужчиной, но я чувствую себя в безопасности. Вчера вечером он позволил мне выплеснуть на него всю ту чушь, которую я несла, и не сказал прекратить жалеть себя и драматизировать. Он не назвал меня слабой из-за того, что позволила эмоциям захлестнуть меня после нападения. Он выслушал, а потом велел ложиться спать таким восхитительно строгим тоном, к которому прибегает, когда заботится о чьем-то благополучии.

Мои опасные желания нашептывают, что так и могло быть, если бы все сложилось иначе, если бы мы были другими людьми в другой ситуации. Если бы я слегка опустила свои стены, а он не был влюблен в блистательного придурка. Болезненно искренний разговор, который получился спокойным, несмотря на его откровенность. Впервые в жизни я не следила за своими словами и не пряталась за двусмысленностью тщательно подобранных выражений. Ахиллес и Патрокл раскрывают во мне разные стороны, но это все настоящее. Я не знаю, как с этим быть, но теперь не время и не место для самокопания, тем более когда ставки так высоки.

Честно говоря, сейчас вообще ни с чем не хочу разбираться… за исключением этого мужчины, который старается сдержаться и не прижиматься возбужденным членом к моей заднице.

Патрокл действительно слишком учтивый.

Эта мысль заставляет меня на миг остановиться.

–Патрокл?

–Да?

Мне не хочется произносить слова, которые могут положить всему конец, но я уже причинила этому мужчине боль. И не могу сделать это снова. Не стану. Закрываю глаза.

–Я… э… становлюсь безрассудной, когда мне больно или страшно.

Он замирает.

–Ты сейчас чувствуешь себя безрассудной?

–Да.– Не могу не открыть ему правду, которую он безмолвно просит. Проще сделать это с закрытыми глазами. Так все едва ли кажется реальным. Разве может то, что является фантазией, ранить меня на самом деле? Не отвечай на этот вопрос.– Но вчера говорила всерьез. Я хочу тебя. Дело не в моем безрассудстве или импульсивности. Это правда.

–Елена…– Он чертыхается, уткнувшись мне в шею.– Ты можешь использовать меня как средство спасения. Это должно меня беспокоить.

В груди щемит, но я не собираюсь винить его, если он отстранится. Никогда не говорила об этом где-то, кроме как на приеме у терапевта, и тем более с человеком, которого собралась соблазнить. Проще позволить моим партнерам видеть то, что они хотят видеть, чтобы самой получить то, что хочу: пару часов удовольствия, во время которых мне не нужно думать ни о чем, кроме следующего прикосновения и поцелуя. Но это не тщательно спланированная связь. Это Патрокл. С ним, в этот миг я могу перестать быть эгоисткой.

–Тебя беспокоят мои мотивы?

–Пожалуй, должны.– Он крепче обнимает меня и чертыхается снова.– Но мне плевать, что я должен делать или чувствовать. Слишком сильно тебя хочу. Позволь мне прикоснуться к тебе, Елена.

От облегчения, которое приносят его слова, голова идет кругом. Я прижимаюсь к нему, позволяя его силе направлять меня. Пускай Патрокл умник, но у него тело солдата. Мне хочется изучить его. Делаю глубокий вдох, наслаждаясь, как от этого движения грудь прижимается к его предплечью.