–Прикоснись ко мне, Патрокл. Пожалуйста. Мне это необходимо.

Ожидаю, что он бросится делать все и сразу. Но мне стоило знать его лучше, пусть и провела с ним совсем немного времени. У Патрокла для всего есть план, и сейчас, когда он опускает руку к моему животу, это очевидно как никогда. Он неспешно проводит большим пальцем по округлости моей груди, заставляя меня беспокойно ерзать, прижавшись к нему.

Стягивает лямку майки с моего плеча, спуская ее, чтобы оголить грудь. Его прикосновение получается дразнящим, особенно когда он проводит по краю ткани, задевая мою обнаженную грудь, чтобы стянуть вторую лямку. Для этого требуется чуть больше усилий, потому что я лежу на боку, но он никуда не спешит. Это чертова пытка.

–Патрокл.

–Мне нравится, как ты произносишь мое имя.– Он обхватывает одну грудь ладонью, затем вторую, водя пальцами по соскам. Мне этого мало.

Слишком мало.

Покусываю нижнюю губу, но не могу молчать.

–Еще. Пожалуйста.

–Как ты просишь, мне тоже нравится.

Его голос звучит грубее, чем обычно, но он не спешит, водя рукой по моему животу и теребя завязки на шортах. Его прикосновения не назвать неуверенными, но он совсем не торопится. Не так, как мне того хочется. Каждое легкое касание к бретелькам отзывается во мне ответным рывком. Я поджимаю губы, решив, что не стану умолять. Не сейчас.

Кажется, проходит целая вечность, и наконец он просовывает руку под резинку моих шортов. Я ожидаю, что он продолжит двигаться так же медленно, как и прежде, но, похоже, у него иссякло терпение. Патрокл грубо обхватывает меня ладонью между ног. Мы оба резко выдыхаем.

У меня нет ни малейшего желания принадлежать кому-то за пределами спальни, а зачастую и в спальне. Баланс власти в моей жизни слишком шаток, угрожая обернуться против меня. Но сейчас? Когда Патрокл ведет? Мне это нравится. Я прикусываю губу и тихо постанываю. Не могу притворяться, будто это не будет иметь последствий, но когда последствия мешали мне делать то, что хочу?

Мне слишком приятно, чтобы прекращать.

Доведя меня до желаемого им состояния, Патрокл снова сбавляет темп и изучает меня более нежными прикосновениями. Обводит вход средним пальцем, не прекращая властно сжимать ладонью. Он не ведет себя, как пещерный человек, не кричит «моя», но держит меня так, будто я принадлежу ему, будто заявляет на меня свои права. Не имеет значения, что мы не должны это делать. Это происходит.

Ахиллес тоже говорил, что мы не должны.

Внутренний голос нашептывает, что я веду себя даже более безрассудно, чем обычно. Играю с этими мужчинами, лишь бы не чувствовать себя уязвимой, но голос разума звучит очень тихо по сравнению с моим желанием. А может, я в самом деле настолько эгоистична. Патрокл говорит, что ему все равно, и этого должно быть достаточно, чтобы избавить меня от чувства вины.

Я и в прошлом не была честна со своими партнерами в том, что они были для меня лишь средством спасения.

Но им было настолько наплевать, что они даже не спрашивали.

Я говорила серьезно и вчера ночью, и сегодня утром. Патрокл нравился мне с тех пор, как мы были детьми, я хотела его с нашей встречи накануне турнира, когда он объяснил, почему мы не можем провести вместе ночь. Не уверена, беспокоюсь ли, что он может использовать меня, чтобы причинить боль Ахиллесу. Это лишь означает, что мы оба используем друг друга в эгоистичных целях. Нужно просто наслаждаться, а не думать.

Весь смысл моего безрассудного поведения как раз в том, чтобы перестать думать.

–Елена.– Он замирает.

–Да?

–Ты напряженно думаешь. Хочешь остановиться?

Я мотаю головой еще до того, как он успевает закончить вопрос.

–Нет. Конечно нет. Хочу еще.

Мне кажется, что он все равно остановится. Меня не накрыла та мощная волна, как было с Ахиллесом. Все происходит осознанно, и, возможно, это ошибка. Мне все равно. Я не хочу останавливаться.

Судя по всему, Патрокл со мной согласен, потому что сдвигается позади меня и просовывает руку между мной и кроватью. В этой новой позе я оказываюсь еще ближе к нему, ощущая себя полностью в его власти. Он обхватывает мою грудь ладонью не так крепко, как прижимает меня к себе, но я не жалуюсь. Особенно, когда он вводит в меня два пальца. Методично. Патрокл чертовски методичен. Не представляла, что это настолько сексуально. Но дело не только в этом. Он обнимает меня, словно нечто драгоценное, то, что легко может разбить на миллион осколков.

Отличие между ним и Ахиллесом разительно, но в одном они похожи: никто из партнеров, которые были у меня в прошлом, не прикасался ко мне так, как они. Меня никогда не лелеяли. Не воспринимали мою силу как данность, а не плод моего воображения. Ни Патрокл, ни Ахиллес не обращаются со мной как с принцессой, которую нужно уговаривать отдать невинность, или с хрупким созданием, которое можно сломить одним резким словом.

Все время, что мы с Ахиллесом боролись, я была для него врагом, которого можно одолеть чередой оргазмов. Я не ожидала, что это будет настолько сексуально.

Патрокл неторопливо трахает меня пальцами, будто это его единственный шанс, и он полон решимости полностью использовать его. Он прижимает ладонь к моему клитору. Трения недостаточно, чтобы я могла кончить. Нет, он все еще дразнит меня. Его губы касаются моего уха, а голос звучит необычайно низко.

–Ты не для меня, Елена. Ты никогда не была мне предназначена.

Не могу понять, ранят ли его слова или только распаляют желание. Ничто не манит сильнее того, чему суждено быть временным. Я становлюсь жадной, хочу впитать каждую секунду, потому что, скорее всего, это больше не повторится. Делаю резкий вдох.

–Тогда пусть этот миг не пропадет зря.

Он издает сдавленный смешок.

–Да, он точно не пропадет.– Он отодвигается, легко перекладывает меня, несмотря на неловкую позу, и переворачивает на спину. Все происходит так плавно, что я удивлена, когда он спускается вдоль моего тела, прихватив с собой одеяло. Патрокл останавливается, чтобы приласкать мою грудь губами, но у него другая цель, и я не возражаю, когда он снимает с меня шорты и устраивается между моих ног. Затем целует мое бедро.– Ахиллес скоро начнет беспокоиться и придет нас проверить.

Вновь ощущаю это почти болезненное чувство. Я не должна желать, чтобы нас застукали, пока Патрокл ласкает меня ртом, но волна безрассудства становится все сильнее. Что Ахиллес станет делать? Честно говоря, не могу строить предположения. Устроит ссору или присоединится? Сначала устроит ссору, а потом присоединится? Все эти варианты распаляют меня. Не стану притворяться, что не думала, чтобы разделить постель с ними обоими. Думала.

Все же… я не настолько не в себе, чтобы пойти на такое, сперва все не прояснив. Если мне потом предстоит мучиться от чувства вины, я должна знать, какая часть этой вины в самом деле лежит на мне. Мне ее и так хватает, ни к чему брать на себя чужую.