Они оба просят прощения, будто это меняет произошедшее, и у меня возникает чувство, что они сделали бы это снова, если бы позволили обстоятельства. Почему нет? Они не совершили ничего плохого и не нарушили никакую договоренность. А я дурак, запутавшийся в чувствах к женщине, которую едва знаю. Я никогда не реагировал на секс Ахиллеса с другими людьми так, как реагирую на его связь с Еленой. Проблема во мне, а не в них.

Эта мысль кажется разумной.

Но произношу я совсем другие слова.

–Что не помешает тебе сделать это снова.

Она моргает.

–Не собираюсь больше трахаться с Ахиллесом.

–Ты и в первый раз не собиралась.

–Ты меня поймал.– Она теребит край одеяла. Я впервые вижу, как Елена нервничает.– Он действует на нервы, правда?

Пытаюсь не раздражаться, но ничего не могу поделать. Черт, я сейчас сам не свой.

–Такое за ним тоже водится.

–Да.– Выражение ее лица становится задумчивым.– Не хочу причинять тебе боль, Патрокл. Никогда не хотела. Я очень, очень постараюсь больше не бросаться на член Ахиллеса.

Качаю головой и иду к окну. Ахиллес прав, его невозможно надежно закрыть. Оно большое, и хотя возле него нет ограды, наемнику будет несложно забраться на противоположную крышу и застрелить Елену через стекло. Я задергиваю шторы.

–Сегодня ночью ты в безопасности. Будем надеяться, что завтра мы что-то выясним.

–Зачем ты это делаешь?

Поворачиваюсь к ней.

–Что именно?

–Это.– Она обводит рукой комнату.– Я огромная проблема, вставшая между тобой и Ахиллесом, и это достаточно веская причина, чтобы держать меня подальше от вас обоих. К тому же мы все соревнуемся за титул Ареса. В твоих интересах позволить наемнику испугать или устранить меня. Так зачем ты мне помогаешь? Не потому же, что мы когда-то были друзьями. Зачем ты пытаешься создать у меня ощущение безопасности, если это противоречит твоим целям?

Чертовски хороший вопрос. Будь я более безжалостным, возможно, именно так и поступил. Не хочу причинять Елене вред. Не хочу, чтобы она боялась. Ахиллес всегда обвинял меня в чрезмерном добросердечии, и оно еще никогда не выражалось настолько очевидно. И хотя мне больно находиться рядом с ними обоими, видеть их связь, не могу причинить ей боль, чтобы уберечь свои чувства.

–Я не готов стоять и смотреть, как других держат в страхе, лишь бы достичь своих целей.

–Наивно, тебе так не кажется?

Я смотрю на нее. Она не язвит. Задает серьезный вопрос.

–Всегда есть другой способ.

–Даже если есть другой способ, порой проще быть плохим парнем, чтобы в будущем избавить себя от неприятностей.– Она не отводит взгляда.– Ты очень умен. Наверняка просчитал все возможные варианты развития событий. Если я дойду до финального испытания, тот, кто одолеет меня, навсегда станет мне врагом. Если это будешь ты или Ахиллес, это поставит под угрозу вашу возможность эффективно исполнять обязанности Ареса. Разумеется, ты думал об этом.

Думал. Не знаю, почему меня удивляет, что она тоже об этом думала. Он доказала, что столь же умна, сколь и амбициозна. Но все же странно слышать, как мне озвучивают мои же мысли. Прокашливаюсь.

–Всегда есть другой способ,– повторяю я.

–Но…

–Ложись спать, Елена. Уверен, завтра у Беллерофонта уже будет информация.

Кажется, что она станет спорить, но в конце концов она сбрасывает покрывало и ложится под одеяла. Ее черная пижама… Охренеть. Мне не стоит смотреть, но не могу оторваться. На шортах по бокам сделаны разрезы, которые открывают ее бедра. А майка едва прикрывает самое главное, обнажая подтянутый живот и так облегая грудь, что кажется, она вот-вот выскочит. Елена не пытается выглядеть соблазнительно, но соблазн ощущается в каждом ее движении.

Резко отвожу взгляд. И что, черт возьми, делаю? Пялюсь на нее после того, как она пережила такое. После того, как она спала с Ахиллесом. Она мне не предназначена, никогда не была.

–Патрокл?

Нерешительность в ее голосе заставляет меня прийти в себя. Я беру себя в руки и смотрю на нее с опаской. К счастью, Елена накрылась одеялом, подтянув его до подбородка. Я расслабляюсь.

–Да?

–Здесь огромная кровать, и ты заставляешь меня нервничать, стоя там. Можешь сесть или лечь?

Я почти выбираю кресло возле окна. Подхожу к нему, а потом мой мозг начинает перебирать возможные причины, почему Елена могла предложить мне лечь с ней в кровать. Отметаю самые нелепые: она не собирается устроить мне засаду или соблазнить. Скорее всего, причина в том, что она все еще напугана, и моя близость сможет ее успокоить.

Стараюсь не вдумываться в ее просьбу. Она уже доказала, что умна и расчетлива. Логично, что она верит, будто один из людей Афины не захочет ее смерти, даже если он ее противник в состязании. Вот и все.

Все же…

–Ты уверена?

Она кивает и, протянув бледную руку, хлопает по кровати рядом с собой.

–Пожалуйста.

Осторожно сажусь на это место и прислоняюсь спиной к изголовью. Кровать достаточно большая, чтобы в ней поместились мы оба, а может, и Ахиллес тоже… Замираю. Нет. Развивать эту мысль – большая ошибка. Но меня удивляет, когда Елена пододвигается ближе, почти прижимаясь ко мне. Я лежу поверх одеяла, а она под ним, но все равно ощущаю тепло ее тела. А может, у меня внезапно разыгралось воображение.

Прокашливаюсь, отчаянно желая сосредоточиться на чем-то другом и не думать, что мы с Еленой Касиос лежим в одной постели. Я исполняю обязанности ее личного телохранителя. И должен думать, как обеспечить ей безопасность, а не о том, как хорошо она выглядит в своей маленькой сексуальной пижаме.

В отчаянии говорю единственное, что приходит на ум.

–Кто может желать тебе смерти?

–Могу назвать несколько человек.– Она что, пододвинулась ближе? Не уверен. Мне плохо видно ее лицо из-за тени, которую отбрасывает стоящая позади нее лампа.– Никто не рад, что я участвую в турнире. К тому же мы серьезно допускаем, что меня хотели убить, а не напугать, чтобы я отказалась от дальнейшего участия.

Готов возразить, но она права.

–А ты подумала отказаться?

–Черта с два. У меня не появится другого шанса стать кем-то и не быть наградой, которую передают из рук в руки. Если стану Аресом, всем придется воспринимать меня всерьез.

Знаю, что Ахиллес думает о Елене и ее волшебной жизни, но меня внезапно настигает осознание, как же ужасно не иметь власти над собственной судьбой. Несмотря на наше происхождение, мы с Ахиллесом снова и снова делали свой выбор. Никто не пытался женить нас силой, чтобы скрепить какой-то союз, и не отказывался признавать, что у нас есть другие достоинства, помимо внешности.