Она замахивается, чтобы снова ударить его лампой, но я выставляю руку.

–Подожди!

–Иди ты! У него нож!

–Нужно допросить его.– Я беру нож и отбрасываю его в сторону.– Нужно связать его и позвать Беллерофонта.

Она колеблется, а я запоздало осознаю, что говорю не с одним из своих подчиненных. Неважно, как хорошо она проявила себя в первом испытании, Елена не обучалась бою и, возможно, впервые попала в опасную ситуацию. Черт.

–Елена.– Стараюсь говорить тихо и спокойно, как говорил бы Патрокл, пока толкаю нападавшего на пол и заламываю ему руки за спину, чтобы он был обездвижен, когда очнется.– Сделай вдох.

–Все нормально.– Ее нетвердый голос выдает ложь. Но она старается. Я невольно восхищаюсь ей.

–Быстро ты придумала насчет лампы.– Удобнее берусь за запястья наемника.– Сдается мне, ты спасла мне жизнь. Спасибо.

–Просто вернула должок,– тихо говорит она. Затем спохватывается.– Беллерофонт. Точно. Я позвоню им.

Смотрю, как она, пошатываясь, идет к телефону возле кровати и берет трубку. Если она упадет в обморок, ничего не смогу сделать, не отпустив при этом нападавшего, а это не вариант. Елене удается взять себя в руки, и, дозвонившись, она быстро сообщает о случившемся.

–Да, поторопись, пожалуйста.

Она завершает звонок и падает на кровать. Мы молчим все тридцать секунд, после чего Беллерофонт и их люди врываются в номер.

Они бросается в спальню и включает свет, раздавая команды.

–Свяжите нападавшего и вывезите его с территории, и сделайте все тихо. Афина захочет, чтобы ей сразу обо всем доложили.– Они поворачивается к нам.

–Ахиллес, Елена, подождите, пожалуйста, минуту, я переговорю с вами в гостиной.

Я не предлагаю свою помощь. У них все под контролем… кроме того обстоятельства, что на территорию проник гребаный наемник.

–Беллерофонт, как такое могло случиться, черт возьми? Здесь должно быть безопасно.

–Как раз собираюсь это выяснить,– огрызается они.

Я ухожу с дороги, пока их люди связывают нападавшему руки пластиковой стяжкой и поднимают его на ноги. Это парень с невыразительными чертами лица, короткими темными волосами и узкими голубыми глазами. Он моргает, обводя мутным взглядом комнату и присутствующих. Я напрягаюсь, готовясь, что он скажет какую-нибудь хрень, но он лишь молча косится на нас, пока люди Беллерофонта выводят его из комнаты.

Беллерофонт морщится.

–Я должен позвонить Афине. Дайте пару минут.

–Да. Без проблем.– Я смотрю им вслед и медленно выдыхаю. События происходят быстро, я пришел к Елене, готовясь к напряженному разговору, а оказался втянут в смертельную схватку. Я смотрю на нее. Опять этот отсутствующий взгляд.

Черт. Сажусь на кровать рядом.

–Ты в порядке?

–Нет.

Меня удивляет ее честность. Я думал, что она попытается сохранять спокойствие, хотя чувствую, ее трясет так сильно, что вибрирует кровать. Поворачиваюсь к ней. Она стала еще бледнее, чем обычно. Уверен, что слышу, как стучат ее зубы.

–Елена…

–Я приду в себя через минуту.– Ее голос звучит пискляво и слабо.– Просто… дай мне минутку, черт возьми.

–Ты перепугалась до смерти. Никто ни ждет, что ты переживешь покушение на свою жизнь, никак не отреагировав на это. Это нормально – лишиться самообладания.

–Вовсе нет.– Она напрягается.– Я не лишилась самообладания. Просто упал уровень адреналина. Со мной все нормально.

Черт, совершенно не умею это делать. Всегда говорю что-то не то, как бы ни старался. Патрокл смог бы подобрать слова, чтобы успокоить и утешить ее. Мне лучше даются действия. С этой мыслью тянусь к ней, беру на руки и сажаю к себе на колени. Она издает сердитый шипящий звук, но не спешит врезать мне по лицу.

–Ты в безопасности.– Вот так. Хорошие, нейтральные слова. Когда она не пытается отодвинуться, я обнимаю ее. Ведь даже прекрасных принцесс успокаивают объятья?

Медленно, вдох за вдохом, она расслабляется. И это яснее всего говорит о том, какой у нее сейчас хаос в голове. Она должна бороться со мной, царапаться и кричать, но вместо этого дрожит, как котенок. В груди неприятно екает, и я обнимаю ее чуть крепче.

–Ты в безопасности,– повторяю я.

–Забавно, но проснуться оттого, что кто-то пытается тебя убить, вовсе не похоже на безопасность.– Она опускает голову мне на плечо.– Ты все равно мне не нравишься. Кажется.

–Ты тоже мне не нравишься. Особо.

Она медленно выдыхает.

–Не знаю, почему ты в моей комнате, но спасибо, что ты здесь. Я…– Ее тело сотрясает легкая дрожь.– Просто… спасибо.

Открывается дверь, и в комнату возвращается Беллерофонт. Они ничего не говорит о том, что я обнимаю Елену, и это хорошо. Не знаю, что бы ответил. Вместо этого они принимает непринужденную позу.

–Мы все еще не знаем, как он сюда пробрался, но к утру все выясним.

Елена слегка вздрагивает.

–Простите, если не утешили.

Если они не знает, как этот человек сюда проник, ничто не мешает другим наемникам сделать то же. Я холодею от этой мысли. Елена мне не нравится – не сильно,– но я не желаю ей смерти.

–Ты останешься в моей комнате.

Она напрягается.

–В этом нет необходимости.

–Нет, думаю, что есть.– Я киваю Беллерофонту, которые наблюдает за нами с безучастным взглядом.– Они займутся этой ситуацией. К тому же, думаю, ты бы предпочла, чтобы за тобой присматривал я, а не какой-то незнакомец.

–Мы едва знакомы.– Но она не порывается встать. За годы, проведенные с Патроклом, я немного научился терпению. Иногда лучший способ одержать победу в споре – молчать и дать оппоненту понять, что ты рассуждаешь логично. Я редко рассуждаю логично, но иногда это все же случается. Знаю, что на этот раз прав.

Елене хватает полминуты, чтобы осознать это.

–Ладно. Я готова остаться в твоей комнате.

Выдыхаю, но не от облегчения. Вовсе нет. Уверен, что не лишился бы сна от беспокойства за нее, если бы она не согласилась. В последний раз сжав ее в объятьях, я ставлю ее на ноги.

–Собирай вещи, принцесса. Пора сменить номер.

Все еще воюю с самим собой, когда кто-то стучит в дверь. Узнаю отрывистый нетерпеливый стук Ахиллеса и сдерживаю вздох. Ненавижу ссориться, как и он, но не могу отключить чувства лишь потому, что они доставляют неудобство. Не хочу пребывать в таком смятении, когда нам нужно сосредоточиться на победе, но в ситуации с Еленой все лишено логики. И мое влечение к ней. И влечение к ней Ахиллеса. И наша ревность.