— А что вы предлагаете? — настороженно спросил он. — Что я могу сделать?

— Да спасти же всех! — закричал Пашка.

— А потом?

— Что — «потом»?

— Что они будут здесь делать?

Рената подбежала к нему, схватила за рукав:

— А что здесь делают те, кто вернулся раньше? Ребята, вы видали уникума? Да как тебе не стыдно, Роберт! Почему ты решаешь за других? Знаешь, кто ты? Э-го-ист! — Рената негодующе ткнула его в грудь маленьким кулачком. — Эгоист! Динозавр! Сам выбрался, а до других и дела нет!

Роберт вскочил на ноги, беспомощно огляделся:

— Да что вы от меня хотите?

— Ты обязан спасти других, — спокойно сказал Христо.

— Зачем? — крикнул Роберт. — Я еще раз спрашиваю: что они здесь будут делать?

Наставница Анна тоже встала:

— Думаю, тебе полезно будет встретиться с теми, кто вернулся раньше.

Это было просто удивительно: наставница словно читала его мысли! Только встретиться надо не с незнакомцами, а с тем, кого он, Роберт, хорошо знал.

— Согласен, — покорно сказал он и сел. — А ты, Рената, не обзывайся, пожалуйста. Был у нас один динозавр…

…Ночью он долго не мог уснуть. Лежал и смотрел в окно, и было ему и тревожно, и уютно. Звезды перемигивались в глубине черной небесной чаши, рассыпались в разные стороны, сбегались в светлые стайки. Где-то там плыл вдали от Солнца холодный астероид, плыл в толчее угловатых глыб сквозь пустоту, настороженный, затихший — каменная оболочка, под которой скрывались боль и отчаяние.

И представилось Роберту, что Гедда и Софи, взявшись за руки, стоят в тишине обсерватории и смотрят в черную пустоту, пытаясь отыскать голубую звезду, такую далекую, что как ни смотри — не увидишь луга и реки, дубовую рощу и девочку, которая собирает чернику, не боясь заблудиться в лесу. Гедда и Софи стояли, вглядываясь в пустоту, и в их глазах была надежда.

— Да, красотища здесь — будь здоров! — восхищенно сказал Малютка Юджин.

Они поднялись на последний холм, за которым петляла быстрая речушка. Роберт горделиво оглядел пруд со старой лодкой, луга, зеленые кусты, опустившие ветви в воду, и небрежно заметил:

— Между прочим, черники и грибов сколько угодно!

Малютка Юджин шел, выпятив широкую грудь, обтянутую белой рубашкой, и засунув руки в карманы светлых брюк. Его шевелюра, ослепительно золотившаяся на солнце, походила на пылающий костер. Роберт украдкой поглядывал на него и не переставал удивляться перемене, происшедшей с лицом Юджина: оно разгладилось, помолодело, исчезли припухлости под глазами, разошлись в стороны вечно нахмуренные лохматые брови, и в Малютке трудно было узнать постоянно пьяного громилу с бутылкой или автоматом в руках.

— Во дает, сволочь! — обрадованно воскликнул Малютка, когда в его мясистый нос с размаху ткнулась голубая стрекоза.

Роберт чуть не подпрыгнул от удовольствия. Малютка Юджин оставался Малюткой Юджином и был все-таки уместнее не здесь, у мирной речки, а где-нибудь в Америке времен первых поселенцев или на кораблях знаменитого Фрэнсиса Дрейка.

Этой встрече предшествовал разговор с Либетрау. Наставница Анна привела Роберта в небольшой зал учебного корпуса и незаметно ушла. Голубоватый экран связи неожиданно исчез, и перед Робертом, в метре от кресла, оказался сам Либетрау. Он был так близок и реален, что Роберту невольно захотелось протянуть руку и дотронуться до его плеча.

Либетрау сидел за низким столиком в светлой комнате, а за его спиной в открытое окно тянулись зеленые ветви деревьев.

— Здравствуй, Роберт Гриссом!

— Здравствуйте, — сказал Роберт, немного смущенный столь близким и неожиданно ощутимым присутствием Либетрау.

— Я тебя слушаю.

— Собственно… — начал Роберт и замолчал.

Либетрау спокойно ждал продолжения.

— В общем, я бы хотел встретиться с Юджином Харнсом. Ну, поговорить…

— Так! — сказал Либетрау и легонько забарабанил пальцами по столу. — И все?

— И все… Пока…

— Так! — повторил Либетрау. — Дело несложное, только не сразу делается. Не сегодня, да и не завтра.

— Почему?

— Потому что Юджина Харнса сейчас нет на планете.

Роберт судорожно схватился за подлокотники:

— К-как?… А где же он?

Либетрау улыбнулся:

— На Луне. Надеюсь, ты не думаешь, что там исправительные учреждения?

Либетрау снова улыбнулся, потому что Роберт покраснел.

— Юджин Харнс проявил большой интерес к космическим кораблям, — пояснил Либетрау. — Он сейчас на одной из верфей. Знакомится с работой.

«Вот так Малютка! — изумленно подумал Роберт. — Сразу нашел себе дело!»

— Так что сможет прилететь не раньше, чем через два-три дня, — продолжал Либетрау. — Связаться ты с ним, конечно, можешь, но ведь он тебе натуральным нужен, не так ли?

— Да, да!

— Ну вот, значит, придется подождать. Кстати, он о тебе тоже спрашивал. Могу с удовольствием сказать, что Юджин твой на редкость смышленый парень — ведь он там попутно и учится.

— Да он мог с закрытыми глазами бот по частям разобрать и снова собрать! И водит здорово.

— Вот и хорошо. Получит необходимые теоретические знания и станет незаменимым человеком.

— Вы… серьезно?… — ошеломленно спросил Роберт.

— Конечно, — кивнул Либетрау. — А ты думаешь иначе?

— Н-не знаю…

Либетрау говорил непостижимые вещи. Выходило, что люди планеты Земля считали Юджина Харнса незаменимым человеком! Человеком считали!

— Знаешь, в чем твоя ошибка, Роберт?

— Какая ошибка?

Либетрау опять привычно забарабанил по столу.

— Может быть, я и не прав. Но мне кажется, что ты не совсем справедливо думаешь о людях. Подожди! — Либетрау поднял руку, потому что Роберт привстал. — Ты считаешь человека раз и навсегда данной системой. По твоему мнению, если человек плох с детства, то он так и останется плохим. Горбатого, как говорится, могила исправит. А вот мы думаем несколько иначе. Мы считаем, что если изменить неблагоприятные условия существования, то можно изменить и самого человека, раскрыть и развить его хорошие качества и помочь отмиранию плохих.

— Смотря что считать хорошим, а что плохим! — буркнул Роберт.

— Совершенно верно. Мы считаем хорошими те качества, которые нужны людям, обществу. Стремление к самосовершенствованию, тяга к знаниям, полезным с точки зрения общества, готовность пожертвовать своим благополучием ради счастья других, желание, если хочешь, светить другим — это положительные качества. Эгоизм, равнодушие к другим, подлость — это плохо и не потому, что так придумали мы сами, а потому, что так жить в нашем мире нельзя. Люди с подобными качествами сейчас просто не могут существовать, поскольку отсутствуют условия их существования. И тем, кто входит в общество со стороны, извне, остается только одно: привести свои взгляды в соответствие с теми воззрениями, которых придерживаются все. Другого пути нет.