—Иначе что, Элина? Что ты мне сделаешь?

Я молча пялюсь на него, дышу часто, злость растекается по всему телу.

—Я ненавижу тебя, ясно?— толкаю его ладонью в грудь. Дамир от меня такого явно не ожидал. Но я на этом не останавливаюсь. Бью его кулачками до тех пор, пока он не перехватывает мои руки за кисти, блокируя любое движение.— Отпусти!

—Отпущу когда успокоишься и разблокируешь телефон, хочу лично посмотреть о чем вы там Алекс написывает моей жене!— рявкает мне в лицо. Теперь в этой комнате два разъярённых человека. Слишком много агрессии на жалкие квадратные метры.

—Ни за что!

Мы снова начинаем сражение за телефон, конечно же мужчина сильнее меня и мне его не победить. Он смеется над моими жалкими попытками отобрать у него телефон, что злит меня до безумия. В какой-то момент я цепляюсь за что-то на полу и лечу вниз. Но Дамир успевает меня подхватить и я оказываюсь в его объятиях.

Мы смотрим в глаза друг другу, замерев на месте. Он шарит взглядом по моему лицу, я — боюсь сделать лишний вздох. Горячие ладони на моей талии обжигают. Меня начинает бить крупная дрожь от его близости.

Внезапно атмосфера в комнате меняется. Дамир смотрит на меня по-другому. Я наблюдаю за тем как его лицо медленно приближается к моему и сдавленно стону, когда его губы внезапно накрывают мои. Коленки подгибаются, действия мужчины переворачивают все с ног на голову.

Я пытаюсь отстранится, но мужчина не позволяет. Целует, словно изголодавшийся хищник. Пробуждает внутри меня то, что я так долго пыталась спрятать: неудовлетворение, интерес к мужчине, желание почувствовать его снова.

Не знаю в какой момент я начинаю поддаваться ему. Не понимаю как мы оказываемся на кровати, охваченные страстью. Как остаюсь без одежды. Помню лишь, что между поцелуями зачем-то спешу сообщить:

—Алекс — это моя подруга. Это подруга, не друг…

Моя ладонь скользит по кровати, не находя Дамира. Простынь с его стороны остывшая, это заставляет меня зажмуриться сильнее. От разочарования и злости на саму себя.

Я не знаю, что со мной происходит. Я не хотела видеть Алиева, говорить с ним, но он пришел… И вместо ссоры и игнора получилось то, что получилось.

Я потягиваюсь, садясь в постели. Прислушиваюсь к новым ощущениям в теле, легкой слабости и усталости мышц. Несмотря на это мне хочется улыбаться.

Дамир сбежал куда-то утром, наверное, ему было нужно идти на работу. Но всю ночь он был здесь, ночевал со мной. Спать на мужчине было далеко не так мягко, как на подушке, но что-то менять я не желала.

Я не получила никаких внятных объяснений тому, что произошло. Почему Дамир так жестоко обошелся со мной, бросил на свой день рождения.

—Я не планировал обижать тебя,— единственный его ответ.

Когда Дамир со мной, перестает ранить словами и просто смотрит, целует… В такие моменты я ощущаю, словно значу для него что-то! Особенная, желанная.

Но когда мужчины нет рядом, когда он обжигает холодом своего безразличия — я снова чувствую себя пустым местом.

Так не может долго продолжаться.

Я шумно вдыхаю воздух, стараясь собраться и принять решение. Рецепторы щекочет запах кофе, и я замечаю поднос на прикроватной тумбочке. Тянусь за кружкой, делаю глоток едва теплого напитка.

Значит, Мария Андреевна принесла не так давно, но не стала будить меня. Я чувствую легкое раздражение, что в мою спальню входили, но оно быстро исчезает от чувства голода. Два яблока вчера — не то, что можно принять за здоровое питание.

Я с удовольствием уплетаю омлет, который сейчас кажется самым вкусным за всю мою жизнь. Хотя я не очень люблю сочетание яиц и сыра.

Вспоминаю маму и её нелюбовь к суши. Тогда они только набирали популярность, мама не понимала их, а я обожала. Мы выбирались изредка в ресторан, чтобы отпраздновать окончание школьного года или восьмое марта. Единственный раз, когда мама действительно оценила суши был в день, когда она была жутко голодной. Даже не хмурилась в сторону сырой рыбы, настолько была уставшей после сложного совещания на работе.

Мамочка…

От мыслей о ней сжимается сердце. Если бы она была жива, я смогла бы обратиться к ней за советом. Она бы помогла понять, что за буран твориться в моей душе. И никогда бы не позволила отцу даже заговорить о договорном браке.

Но её нет. Исчезает и чувство, что папа тоже присутствует в моей жизни. Я совсем одна.

Я запрещаю себе хандрить, вытирая одинокую слезу на щеке. Хочу убрать поднос с кровати, как замечаю там небольшой листик, сложенный пополам. Разворачиваю его, пробегаясь быстрым взглядом по строчкам.

А после перечитываю ещё раз, чувствуя, как внутри растекается сладкий сироп от коротких фраз.

"Обязательно позавтракай. Не яблоками".

В конце не стоит смайлика, но я чувствую шутливый тон Дамира. Кусаю нижнюю губу, чтобы не улыбаться, но всё равно тану от такого примитивного жеста заботы.

Конечно, не мужчина готовил мне завтрак, но он его принес. И записку написал, скупую, в стиле Дамира. Это заряжает энергией, я легко выбираюсь из постели, хотя ещё вчера бы валялась до последнего.

Я быстро заканчиваю задание, которое вчера помешал сделать Дамир. На подъеме чувств выполняю ещё два эссе, их я должна сдать на следующей недели. В колледже мне пошли навстречу, позволили взять дистанционные курсы, пока я разбираюсь с "семейными проблемами".

Я кидаю текст в нашу группу с девочками, получаю хорошие отзывы в ответ. Мы всегда так делаем — делимся друг с дружкой эссе, чтобы получить взгляд со стороны. Это началось на первом курсе, когда мы все боялись ошибиться и получить плохую оценку, а потом стало традицией.

Я привожу себя в порядок, заматываю мокрые волосы полотенцем и спускаюсь на первый этаж. Хочу отнести поднос с грязной посудой и сделать себе чай. У меня на сегодня один план: закрыть все вопросы по учебе, пойти вперед программы. Так я не буду отставать, если случится что-то непредвиденное.

—Проснулась?— Мария Андреевна готовит что-то на кухне, улыбаясь мне.— Я рада, что ты сегодня в хорошем настроении.

—Угу. Спасибо за завтрак, было очень вкусно.

—Завтрак? О, Элиночка… Я только пришла, отпрашивалась с утра у Дамира.

Я смущаюсь от мысли, что Алиев сам мне готовил завтрак. Серьезно? Это… Всё внутри вибрирует от радости. Должна злиться, что мне так мало нужно для счастья, но не получается.

Неужели это что-то значило для мужчины?

Правда ведь?

Нахожу свой телефон, чтобы поблагодарить Дамира, но тот пишет мне первым. Я открываю фотографию во вложении, на которой два билета. Приближаю изображение, чтобы увидеть куда они.

"Ты ведь любишь оперу?"— приходит следом.