Неста, которая чувствовала изменения погоды, правильно предсказала приближение бури. К вечеру следующего дня после тихого серого затишья пошел снег. Он падал всю ночь. Хрупкие маленькие снежинки прилипали ко всему, чего они касались, пока замок и его окрестности не окутал белый покров. Окна покрылись морозными узорами.

Снежная буря принесла с собой глубокий покой, который проник даже сквозь стены замка.

Они были вдвоем в Большом Зале, который казался огромным. Огонь весело пылал в четырех больших каминах. Искры время от времени с треском отскакивали от горящих поленьев, неизменно вызывая испуг.

Вчера после обеда они совершили прогулку верхом. Мейдок согласился с сестрой, что приближается непогода, и предложил Уинн воспользоваться возможностью прокатиться на лошадях, пока это еще возможно. Сегодня Уинн наблюдала, как слуги наводили в замке порядок после торжеств.

Они уютно сидели вместе, смакуя превосходное сладкое вино. Мейдок немного поиграл на маленькой свирели. Внезапно положив ее, он взглянул на Уинн.

— Что тебя беспокоит, дорогая? Я чувствую, что ты огорчена.

— Меня охватила тоска, ведь я несколько дней не видела старину Дью, моего ворона. У меня не было времени поискать его из-за приготовлений к свадьбе Несты. Мы вчера проездили верхом почти до ужина, а он так и не появился. Теперь, когда разыгралась непогода, я беспокоюсь, все ли с ним в порядке. Для птицы он довольно стар, Мейдок.

— Неужели это уродливое черное существо так много для тебя значит, Уинн, что может нарушить твой покой?

— Он вовсе не урод! — защищала птицу Уинн. — Для меня он самый красивый ворон.

Мейдок рассмеялся.

— Почему он так много для тебя значит, что ты даже защищаешь его от моих нападок?

— Старина Дью был мне другом всю мою жизнь, — нежно ответила Уинн. — Я верю, он охранял меня от беды, хотя знаю, что это невозможно.

— Почему же, вполне возможно.

— Не понимаю тебя, Мейдок.

— Закрой на мгновение глаза, дорогая, — тихо попросил он.

Она ему уже вполне доверяла и поэтому послушно закрыла глаза.

Через мгновение Уинн открыла глаза и с трудом поверила тому, что увидела. По залу парил старина Дью, летая среди балок Большого Зала с торжествующим карканьем.

Уинн рассмеялась и радостно захлопала в ладоши.

— Я знала это! Я все время догадывалась! Я просто не знала, что это ты, — воскликнула она. — Ты оборотень, Мейдок!

Большой черный ворон летел прямо к ней, и не успела Уинн моргнуть глазом, как перед ней опять стоял Мейдок.

— ТЫ не испугалась? — спросил он.

— Нет! Мне хочется узнать, как ты это делаешь! Ты научишь меня? Ох-х-х, Мейдок Значит, это ты охранял меня все эти годы. И тебе я доверяла все свои секреты. Это был ты!

— Да, Уинн, я. Я никогда не хотел вторгаться в твою личную жизнь, дорогая. Сначала мне было интересно знать, как ты растешь. Хотел убедиться, что ты здорова и счастлива. Затем появилось новое желание.

Оказалось, мне нужно было быть рядом с тобой. Без этого я не мог чувствовать себя счастливым. Иногда случалось, что собственные заботы не давали мне возможности видеть тебя по несколько дней, недель, тогда я становился раздражительным. А что стоил мне тот год, когда я отправился в Византию! Это была пытка! После нескольких месяцев я так отчаянно мечтал тебя увидеть, что притворился больным, чтобы на некоторое время уединиться и с помощью сильных чар несколько коротких минут глядеть на тебя.

— Да, ворона не было целый год, — задумчиво проговорила Уинн. — Мне было тогда, я полагаю, лет восемь. — Она посмотрела на него. — Это всегда было частью тебя? Я имею в виду волшебство. В другом времени?

— Нет, — ответил он. — Только в этом времени и месте.

— Но как ты узнал об этом? Ты был ребенком, когда умер твой отец. — Она взяла его за руку и подвела к скамье перед камином.

Когда они сели, Мейдок сказал:

— Мой отец был убит, Уинн. Рукой своего брата. Это не несчастный случай. Видели, как дядя совершил грязное дело. Свидетельницей преступления была бабушка, но она всего лишь женщина. Она ничего не могла сделать. Поэтому она рассказала об этом нескольким верным слугам и взяла с них клятву сохранить все в секрете. Остаток дней она провела, оберегая меня от Синбела.

— Когда мне было семь лет, я уже знал, как уничтожать. Но отец внушил мне, что жизнь — священная для Богородицы и Всевышнего. С того момента, как я научился ходить, я стал бывать с отцом в лаборатории.

После его смерти я учился самостоятельно по его тайным книгам, которые были спрятаны от моего дяди. Он непременно взял бы их себе, несмотря на то, что они не принесли бы ему пользы. Он всегда считал, что, отыскав эти книги, сможет изменить судьбу, которую ему и его потомкам предопределил собственный отец. — Мейдок вздохнул. — У моего дяди была такая испорченная душа, Уинн. Он женился на моей матери, чтобы завладеть Скалой Ворона, но не сумел сделать этого. После рождения Брайса его безумие — а это было именно безумие — стало проявляться еще сильнее. Он решил, что его сын должен иметь то, что принадлежало мне. Он с ранних лет учил Брайса ненавидеть. Зависть, пожиравшая его, проникла и в Брайса. Конечно, под неусыпным оком бабушки и верных слуг я был в безопасности. У дяди не было возможности навредить мне. Он из-за пустяка настроил против меня брата. Но коль скоро дело сделано, изменить уже ничего нельзя. Брайс пытался овладеть Нестой, зная, как сильно я люблю нашу сестру Своим извращенным умом он считал, что это насилие будет для меня смертельным ударом.

— Но ему не удалось, — мягко проговорила Уинн, — и он очутился в изгнании, которое только усилило его горечь и гнев против тебя.

Мейдок печально кивнул.

— После этого ни о каком примирении не могло быть и речи, хотя после смерти отца я ради матери сделал такую попытку.

— Он женился? — поинтересовалась Уинн.

Мейдок резко засмеялся.

— Нет! Он открыл для себя, по его мнению, прекрасный путь мщения. Церковь. Несколько лет назад он принял духовный сан. А после смерти старого епископа в Кей два года назад мой брат бесстыдно купил его место. Он один из самых молодых епископов в церкви. Теперь Брайс пытается уничтожить меня, заявляя, что моя сила исходит от дьявола. В суде короля Граффида есть несколько болванов, которые опасаются моего влияния и охотно поверят в это.

— Тогда женитьба на мне очень выгодна для тебя, ибо я в родстве с королем, — задумчиво заметила Уинн.

— Я не потому обручился с тобой, дорогая, — ответил он.

— Я знаю, Мейдок, и не боюсь узнать причину, по которой ты берешь меня в жены. Я верю тебе. А теперь покончим с твоим братом! Я хочу, как и ты, принимать другое обличье.