— Вот только ты не начинай! Ты-то не строй из себя большого начальника. Мне их хватает, — сказал я, махнув рукой на закрытую дверь, где остались мама и сестра, — а еще есть те, кто приказывает мне во дворце. В последнее время командиров распихивать некуда. Хоть в каждой комнате по углам расставляй, но боюсь, углов даже во всем огромном дворце не хватит.

— Так сильно достают?

— Ну, как сказать. Нет, наверное. Скорее, они меня раздражают и боятся, — в ответ на удивленный взгляд пояснил я. — Вот ты можешь себе представить, как много аристократов уже приползли обратно во дворец под предлогом, что они боятся за свою жизнь и ищут защиты? И что характерно, только молодым леди свойственно испытывать страх. Перебираются без старших рода и дуэний, пока во дворце много сильных, проявивших себя, свободных мужчин. Вот теперь думаю, сколько моих ребят наглые девушки успеют затащить сперва в укромные углы дворца, а потом заманить своими слезами и причитаниями в храм.

— Желающий быть пойманным всегда найдет себе ловца, — рассмеялся отец, откинувшись на спинку кресла.

— Спорное утверждение. Как переживший подобное, никогда себе не желал и другим тоже не желаю подобного незабываемого приключения, — отмахнулся я от перспективы сочувствовать наивным военным, получивших себе навязанную и нежеланную жену из-за одной единственной ошибки.

— Ты не сравнивай Элоизь и себя с ребятами, которые знакомятся сегодня с девушками. Она была одержимой хищницей, а те, кого ты видишь сейчас, они домашние кошечки, просто у них…

Я не дал ему закончить. Рассмеялся и покачал головой.

— Течка у них, если судить по поведению. Наряды откровенные, походка расхлябанная, глазками стреляют. Отвратительно видеть их такими. Я же многих из них видел еще соплюшками на их первых балах. В скромных платьях светлой гаммы и с обязательным румянцем на щеках. Тогда они боялись глаза поднять выше груди собеседника. Вот куда это все делось?

— Выросли те девочки и поняли, что без усилий нормального мужа им не найти. Родители помочь-то могут всегда, но для них, для старших, важен прежде всего достаток, положение в обществе и регалии родственников. Ну, и любовь для драконов, а вот остальные, они опасаются оказаться с нелюбимыми, — я скривился, и теперь уже папа смеялся над моей реакцией.

— Про любовь понимаю, но зачем же так нагло себя предлагать? Это же грязно и недостойно настоящей леди!

— О, сын, ты, наконец, понимаешь, как сильно влияет на нас, на драконов, любимая женщина. Мы можем любоваться любыми прелестями, и даже использовать красавец, пока не найдем свою собственную красавицу. Потом, как вкусившие лучшее вино, уже не реагируем на молодое или кислое. Оно просто недостойно твоего внимания, ты становишься ценителем.

— Может и так. Может, ты прав, а я сужу, как старик, повернутый на морали сухарь. Сам себе удивляюсь, но ничего поделать не могу. От меня уже не зависит моя собственная реакция.

Если подумать, то я, и правда, не любовался женщинами уже давно. В самой красивой и изящной девушке находил недостатки.

— А как на работе дела? Устоял дворец, а значит, с ним и наш привычный строй? Не нужно ли нам упрочить власть короля? Как ты сам думаешь, сын? Сейчас я могу полагаться на твое мнение.

— Деньгами нашей семьи? — пожав плечами, я вспомнил, какие вливания сейчас происходят со стороны Иридена и Эмиля. — Попробуй, финансов не бывает много. Но нужно еще найти проект, куда потратить средства. Просто так подарить пару сундуков с золотом, конечно, можно, но какой смысл? Они должны работать на благо королевства, а не оседать в хранилищах.

— А ты говорил, что ничего не смыслишь в бизнесе, — рассмеялся папа, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.

— Так с кем поведешься… Пока я расследую и рапортую на общих собраниях, они обсуждают, как выгодней провести то или иное преобразование с меньшими затратами. Такие идеи звучат, что порой я только и могу, что восхищаться их разумом. Дай им удочку и отправь на остров к туземцам, так они через год смогут толкать местным их же рыбу, как эксклюзивный продукт особой засолки, еще и по приличной цене. И не важно, что для этого им придется работать, как проклятым. Главное, добиться своей цели, а там и отдохнуть можно будет.

— Есть такие люди. Меня их разум, просчитывающий все до мелочей, включая риски и возможную прибыль, восхищает. Мне до таких, как до дневного светила пасмурной ночью. Вроде и вкладываюсь в дело постоянно, стараюсь не оплошать ради всей нашей семьи, но не могу получать столько, сколько имеют подобные таланты.

— Вот так же себя ощущаю, слушая Иридена и Эмиля. Понимаю все слова, все озвучиваемые предложения, но прекрасно осознаю, что сам бы до подобного никогда не додумался. Лопух-лопухом, — я откровенно ответил отцу, высказав все имеющиеся неприятные моменты.

Я понимаю, что пока я учился защищать их, эти парни уже тянули на своих плечах семьи. Им пришлось повзрослеть слишком быстро, и права на ошибку они не имели. Но завистливый червяк вгрызался в душу.

— Самокритично выходит, сынок.

— А что делать, если это правда. Мое дело ловить наглецов, успокаивать подлецов и сажать преступников. И рассчитывать на вдруг проснувшуюся коммерческую жилку, не стоит. Не дано мне это.

— Остынь, герой. Ты теперь не на армейской службе в личном отряде короля. На должности начальника службы безопасности, как я думаю, все больше бумажки, да спесивые придурки попадаются. Куда чаще предателей и наемных убийц. Уж мне-то, бывшему палачу короля, не знать, насколько спокойное у тебя отныне место службы, — по-доброму отмахнулся отец.

Однако, высказанная им правда о своем прошлом была неожиданной для меня.

— Ты был палачом?

— Да-да. Не удивляйся этому. Я не особо люблю распространяться о двадцати годах своей службы, но рад, что ты не оказался на моем месте. Решать кому и как умереть, тяжело… Особенно, когда дети свои появляются. Я откровенно сознался, что не справляюсь, и попросил о переводе. Перешел на другую службу, стал налаживать отношения с соседями. Я ведь даже не дипломат. Скорее, присутствую на переговорах, как устрашающий элемент для любителей поговорить безрезультатно. Не всегда получается, но парой, пару пущенных вовремя слухов, и они уже приглядывают за мной и моими реакциями. Еще пара недовольных взглядов, резких жестов, и все более хмурый я, ходящий по коридорам… После такого все принимают и подписывают.

— А говоришь, хитрость это не твое… — подшутил я над отцом.

Признаться, картинку он нарисовал знатную.

— Нет. Не мое это, заключение очень выгодных сделок, а как раскрутить на послушание паркетных зазнаек, твой отец знает. Подобное даже наукой-то не назовешь. Так, маленькие хитрости контроля окружающих.

— Вот про это я и говорю. Ни я, ни ты — не дельцы. Мы сила.

— Это не плохо. Просто иной уровень. Мы нужны им, а они нам. Тут баланс очень важен, он помогает всем жить без печали.