Машина подъезжает к дому. Помогаю Марку выбраться, меня еще колотит, перепалка в салоне добила, окончательно измотала.

Еще во дворе мы слышим крики, раздающиеся из кухни. Видимо, окно открыто, потому слышимость отличная.

— Ты не посмеешь! Нет, Влад! Я не позволю! — кричит Светлана. По голосу слышно у нее истерика.

— Я все решил. Прекрати концерт, — спокойный голос Влада.

Открываю дверь. Внутренне содрогаюсь, и тут скандалы. Покой может мне только сниться.

Они выходят на звук отпираемой двери. Светлана красная с заплаканными глазами, и Влад внешне абсолютно невозмутимый.

— Что у вас происходит? — Марк с интересом переводит взгляд с отца на мачеху.

— Мы уезжаем, собирайтесь, — изрекает как приказ.

— Я еду с вами! — заискивающе смотрит на него Светлана.

— Ты останешься дома. Разговор окончен, — и быстрым шагом поднимается наверх.

— Должно быть что-то! Я Егора знаю, даже если в чем и замешан, он по любому заныкал компромат! — мы сидим в кабинете у Сереги.

Разгадка перед носом, но мы никак не можем ухватиться за нить и распутать этот адский клубок.

— Мы разобрали его квартиру до основания, сам ведь все видел. Комп залит кислотой, мобила тоже. Спецы ничего из него вытянуть не смогут. Еще возможно, найдем облачное хранилище, но на это надо время, — он на удивление спокоен, хоть и замечаю глубокую складку, что пролегла между бровями.

— Не может все гладко быть. Надо прошерстить мое окружение, кто-то давно на меня зуб точит. Я тебе тут список накидал, всех с кем, так или иначе пересекался за эти годы, — кидаю бумагу на стол.

— Добро, — трет виски. По черным кругам под глазами понятно товарищ давно забыл, что такое сон. Фанат своей работы. — Твою… — замялся, — Родственницу я отпускаю. А дальше… слово даю, я эту гниду хоть из-под земли достану.

— Только тут одна проблема нарисовалась. У сына там… — рассказываю в двух словах.

По идее я могу их одних отправить. Но душа на дыбы встает. Не могу. Хотя бы первый этап все проконтролировать, а если что, то я всегда прилететь могу. Хоть и неправильно Серегу тут оставлять. Но есть у меня еще одна причина свалить на время.

— Езжай. Будем на связи. Если что я маякну. По сути, твоего личного присутствия не надо. Илоне я все бумаги попишу, из страны ее выпустят. Ставь сына на ноги. Может, и к лучшему, что ты отчаливаешь. Твой «друг сердешный» может активизироваться в твое отсутствие, проявить себя. Хвосты-то надо подчищать. А за столько лет, они по любому еще остались, — поднимается с кресла, подходит ко мне, хлопает по плечу. — Будем на связи, чуйка у меня, недолго ему осталось. Накроем его.

Возможно, правильно было бы остаться. Но я должен быть сейчас с Илоной и Марком. Масю подставили, и кто знает, какой следующий шаг твари будет. Да и операцию оттягивать больше нельзя. Хоть на душе неспокойно. Сомнения раздирают внутри. Как и чувства, от которых нет спасу ни днем, ни ночью, с каждым днем как костер, разгораются все сильнее.

Пусть не со мной, но я сделаю все, чтобы она жила спокойно, не оглядываясь в страхе. А пока буду приглядывать за ними, держать руку на пульсе происходящего тут.

Приезжаю домой. Знаю, скоро масю освободят, так и подмывало ее встретить, но послал Марка. Так правильно.

— Свет, надо поговорить, — захожу на кухню. Она пьет чай и переписывается с кем-то в телефоне.

— Да, — рассеянный взгляд. Выключает мобильник. Глаза бегают, нервно ведет плечом.

— Ходить вокруг не буду. Мы знаем друг друга давно, лучше прямо.

— Да, — кивает.

— Я хочу развестись, — ее рот медленно открывается, глаза округляются.

— Но…

— Выслушай вначале, — рукой пресекаю ее речь. — Мы давно живем как соседи. К чему? Зачем? Смысл? Сейчас я везу сына на операцию, Дениску забираю с собой. У тебя есть время подыскать себе квартиру, дом… что хочешь. Все оплачу. Дениска остается со мной. Ты можешь его видеть… ммм… если пожелаешь. Но прежде согласуй со мной. По деньгам тоже не обижу. Надеюсь на твое благоразумие, давай разойдемся адекватно, без скандалов.

— Влаааад! — вскакивает, визжит так, что чуть барабанные перепонки не лопаются. — Нет! У нас просто кризис в отношениях! Так у всех пар бывает! Мы будем работать, хочешь, пойдем к психологу! Все изменится!

— У меня нет к тебе чувств. Этого не изменить. Потому побереги свои и мои нервы.

— А мой отец! Ты обещал ему обо мне заботиться! — хватает меня за руки, пробует обнять. Отталкиваю. Не сильно, но к себе не подпускаю. — Если бы не он, ты бы давно в земле червей кормил!

Четко по больному ударяет, к совести взывает.

— Свое обещание сдержу. Ты ни в чем нуждаться не будешь. Давно надо было так поступить. И ты бы свою жизнь строила, и я…

— Что ты? Ушел бы к своей пигалице? Ты старик для нее! В паспорт свой давно заглядывал?

— К какой еще пигалице?

— Эээ… — замялась, мотнула головой, — Любой! На молодух потянуло! Думаешь, я не понимаю, седина в бороду… бес в ребро. Гульнул и ладно… я все понимаю… Влад не разрушай семьююю! — воет, как сирена.

— Нет у нас семьи. Не было никогда.

— Ты не посмеешь! Нет, Влад! Я не позволю! — продолжает орать. А я слышу шум в гостиной, мася вернулась.

— Я все решил. Прекрати концерт, — пресекаю бессмысленный спор.

Определенно стало легче, зачем тащил этот брак на своих плечах столько лет… непонятно.

Увидев Илону, сжимаю руки в кулаки, тело пронзают болезненные судороги, так хочу обнять. Быстро отправляюсь к себе, чтобы не сорваться.

— Выпустили, — Светлана смотрит на меня странно. От ее взгляда хочется спрятаться, настолько холодный колючий, уничтожающий, словно я в чем-то виновата.

— Да…

— Что у вас стряслось? — спрашивает Марк, кивая на лестницу, по которой минутой ранее поднялся его отец.

— Маленькая размолвка. Я хочу поехать с вами, а любимый переживает за меня, — улыбается, хлопает огромными ресницами. А мне кажется, что змея шипит. Что у меня за ассоциации? Ревную? Возможно… Но он не мой. У Светланы все права, так что мои эмоции постыдны.

— Полагаю, у вас все наладится, выдавливаю из себя и подталкиваю Марка в направлении нашей комнаты.

— О, непременно! — полоснула по мне взглядом, так что кажется, оставила глубокий кровавый след.

— Походу батино райское гнездышко заволокло тучами, — изрек муж, когда мы остались наедине в комнате.

— Разберутся, это не наше дело, — фыркнула. Подошла к столу налила в стакан воды и осушила его залпом.