«Вот как!» – сказала я себе. Торговля зерном – одно из самых прибыльных занятий. Ирад, оказывается, был не так прост, как нам казалось. «А уж не приложил ли к убийству руку торговец Элон?» – подумала я. Элон скор на расправу и не дает себе труда обуздать нрав свой. Он мог прийти на поле, один или с сыновьями, и убить Ирада! Элон скрытен и не стал бы говорить о том, что замышляет зло против Ирада, чтобы никто не подумал на него. Но муж мой, руководствуясь мудростью своей, может вывести Элона на чистую воду.

Я пошла к мужу моему, который строил Ковчег, и рассказала все ему, будучи не в силах хранить новость до вечера. Пока шла, прикидывала и так, и эдак, вспоминая, что знала об Элоне, и утвердилась в своем подозрении. Много рассказывали о том, как Элон в гневе побил кого-то. Начнет покупатель говорить, что зерно подмочено для того, чтобы казаться тяжелее, – жди беды. Элон подскочит, размахнется и ударит, а рука у него очень тяжелая. Если кто не уступит Элону дорогу, он может попытаться затоптать того конем, как это случилось с гадалкой Нушей. Если бы она не проявила несвойственное ей проворство и не укрылась бы за колючими кустами дикой сливы, конь затоптал бы ее насмерть. Разве Элон может допустить, чтобы у него появился соперник в торговых делах? Да никогда!

Муж выслушал меня, покачал головой и сказал, что подумает над этим вечером, когда будет отдыхать от своих праведных трудов. Я удивилась – почему бы ему не подумать прямо сейчас, ведь гвозди он забивает руками, а голова в это время свободна и может думать, что хочет. Сама я много о чем думаю, когда занята работой, под думы и работа быстрее идет. Но это его дело, пусть поступает как знает.

«Добыча идет навстречу благочестивому охотнику», – говорят люди. Когда я возвращалась домой, чтобы готовить ужин, мне навстречу шла Тера, одна из служанок в доме Элона. Тера – болтушка и никогда не упустит случая поговорить. Мы остановились и долго стояли, она говорила, а я слушала. Тера рассказала, как сильно избил Элон своего старшего сына Нухию за то, что тот (а он в тех же годах, что и Сим наш) осмелился не перечить, но советовать отцу. Нухия валялся в луже крови, и его никак не могли привести в чувство, пока не послали за знахарем Этаном. Если со своим сыном сделал Элон подобное, то что ему стоит убить чужого человека? Для него это как курице голову свернуть. А еще Тера поведала мне, что в последнее время дела Элона пошатнулись и удача совсем отвернулась от него. Что это, как не кара свыше за его злодеяние?

Вечером, когда муж мой лег рядом со мной на ложе, я рассказала то, что узнала от Теры, но мой рассказ не произвел на мужа никакого впечатления. Он ответил, что уже успел подумать про Элона и думает, что тот не убивал Ирада. «Почему ты так легко отказываешься подозревать Элона, но не отказываешься подозревать наших сыновей?» – спросила я. Муж ответил, что буйный Элон со своими не менее буйными сыновьями скорее бы забил Ирада до смерти, чем ударил бы ножом в спину. И он ни за что бы, как думает муж мой, не ограничился бы одним ударом. «Да и как Ирад мог подпустить к себе Элона сзади, не обернувшись? – добавил он. – И как Ирад мог повернуться к Элону спиной, если видел, что тот пришел не с добром? Я скорее стану подозревать Хоар, чем Элона».

«Нет! – ответила я мужу. – Не подозревай Хоар. При всех своих качествах она не убийца! Подозревай тех, кто достоин подозрений! Так, как она ведет себя, убийцы себя не ведут. Если бы она убила Ирада, то скорбела бы о нем напоказ и не стала бы ссориться со мной! И работника своего не поспешила бы поселить дома! Мы бы каждый день слышали ее плач и видели бы ее в слезах, если бы она убила Ирада, вот как! Хоар умна, и у нее достаточно хитрости для того, чтобы вести себя сообразно. Все бы говорили: «Бедная Хоар! Овдовев, она потеряла не только мужа, но и свет в своих глазах!». Муж не стал возражать мне, сказал только, что чужая душа таит в себе множество загадок. Ладно, пусть лучше он подозревает Хоар, если ему так хочется подозревать невиновных, чем Хама или Иафета. Я так ему и ответила, но он не воспринял мои слова всерьез и улыбался. Тогда я добавила, что не войду в Ковчег иначе, чем со всеми сыновьями.

Сказав это, я отвернулась, закрыла глаза и долго думала о том, откуда в мире взялось столько зла, но так ни до чего толком не додумалась, потому что быстро уснула. Это лентяи жалуются на то, что сон не спешит приходить к ним и покупают у знахаря Этана навевающее сон зелье. А я за день устаю так, что стоит мне смежить веки, как сон уже спешит взять меня в свой сладостный плен.

Дождавшись, пока Эмзара заснет, Ной осторожно поднялся. Одеваться не стал, просто надел поверх длинной домашней рубахи накидку. На улице накидку пришлось запахнуть, потому что дул прохладный ветерок.

Ной пересек двор и подошел к кустам, росшим у плетеного забора, который отделял его двор от двора Хоар. Кусты были высокими, почти в человеческий рост. На них росли ягоды баряс. Эмзара сушила их и добавляла в похлебку, если надо было придать той кислый вкус. Ветви у кустов были густыми. Настолько густыми, что за ними можно было без труда спрятаться, но не настолько, чтобы нельзя было найти просвета, достаточного для наблюдения за домом Хоар, который Ной про себя по привычке продолжал называть «домом Ирада».

Решение проследить за тем, что делает Хоар по ночам, пришло внезапно. Может, и не делает она ничего, а просто спит, как и положено ночью, но, нельзя исключить и того, что по ночам к Хоар приходят гости. Так говорят, но слухам и разговорам нельзя верить, надо убедиться самому.

Сидеть во дворе всю ночь Ной не собирался. Если кто-то навещает Хоар по ночам, то навещает в самом начале ночи, а не перед рассветом. Но бдение могло оказаться долгим, поэтому Ной позаботился о том, чтобы сделать его удобным – прикатил к кустам чурбан, служивший подставкой для хозяйственных нужд, и сел на него. Получилось очень хорошо – соседского двора Ноя не было видно, а он видел и ворота, и вход в дом и одно из окон. Правда, от окна пользы ожидать не приходилось, поскольку оно было закрыто ставнями.

«Вдруг я увижу кого-то, кто повадками будет похож на убийцу, – думал Ной, глядя на соседний двор. – А если и не будет похож, то, хотя бы узнаю, кто навещает Хоар по ночам, если кто-то вообще навещает ее».

Подглядывать было неловко, Ной смущался и чувствовал, как от смущения горят уши и щеки. Ремесло соглядатая – одно из самых позорных занятий, но что поделать – ради постижения истины приходится идти и на такое.

Время шло, а на соседнем дворе ничего не происходило. Под переливчатое стрекотание насекомых, днем прячущихся от солнца в листве, а ночью бодрствующих, Ной начал погружаться в дрему. Он не успел заснуть окончательно, когда незапертые ворота скрипнули, отворяясь, и от них к дому скользнула черная тень. Ночной гость был завернут в длинную, до пят, черную накидку плащ, а на голове у него был капюшон. Если не хочешь быть замеченным ночью, то надо одеваться в черное с головы до пят.

Очнувшись от скрипа, Ной спросонок сплоховал – вскочил на ноги, да столь резко, что чурбан со стуком опрокинулся, ветви заколыхались, шелестя листвой, а накидка соскользнула с плеч на землю. И луна-предательница в этот миг засветила особенно ярко.