– Друзья мои, – проговорил он вслух, прерывая обмен язвительными репликами, – могу ли я со всем почтением к присутствующим кое-что предложить?

Три пары глаз тотчас воззрились на него. Влажные, навыкате – Ятчика, кабаньи, налитые кровью – Хтобы. Глаз Стального Призрака, само собой, под маской было не разглядеть.

– Чужеземцы, – продолжал Джаффа, – являют собой угрозу Искуплению. Быть может, даже самую большую угрозу – однако не единственную. Существуют сторонники принца, которые попрятались в городе или же окопались в предместьях. Плодятся, как саранча, разбойники и грабители.

Хтоба бросил взгляд на Стального Призрака. Десолтаи были самыми опасными и, безусловно, самыми удачливыми разбойниками и грабителями. Пускай сейчас они и действовали в союзе с искупителями – аскеры не питали ни малейшей симпатии к пустынным кочевникам.

– Значит, – сказал генерал, – ты согласен, что нам следует оставаться в городе.

– Не всем, – отозвался Джаффа, прежде чем Ятчик успел что- то возразить. – Однако нам следует также учитывать, как поступит противник. Что, если ворданаи решат остановиться и выжидать до бесконечности?

– Именно! – воскликнул священник.

– Поэтому, – продолжал Джаффа, – я предлагаю оставить аскеров защищать город, а армию Искупления отправить в поход, чтобы стереть врагов с лица земли.

Хтоба и Ятчик разом уставились на него и после долгой паузы одновременно взорвались:

– В жизни не слыхал более дурацкого…

– Да как ты смеешь предлагать…

– Главный блюститель прав, – произнес Стальной Призрак хриплым шепотом, который непостижимым образом перекрыл громкую болтовню. Джаффа слегка опешил от этой неожиданной поддержки.

– Ввязываться в бой, не имея всех своих сил, – безумие! – заявил Ятчик. – Это понимаю даже я, не знакомый с вашим пресловутым военным искусством.

– Истинно так, – согласился Джаффа, – но, как ты сам сказал, у нас есть численное преимущество. Неужели неверным язычникам дано одержать победу над истинно верующими?

Священник с минуту молчал.

– Дело не в победе или поражении, – наконец сказал он. – Разумеется, мы победим… но скольким сынам истинной веры придется заплатить за это своими жизнями? Если бы содействие генерала Хтобы сократило потери в рядах наших благочестивых…

Хтоба фыркнул:

– И кого же теперь упрекнуть в недостатке отваги?

Он ухмылялся, точно кот, сожравший канарейку, и в этом не было ничего удивительного. Джаффа без труда мог вообразить сюжет, который разыгрывался сейчас в генеральском воображении. С уходом армии Искупления в руках Хтобы останется единственная серьезная сила в городе. Власть Длани Господней будет ограничена, и генерал рано или поздно доберется до давно вожделенного трона. Ятчик, разумеется, тоже это понимал, но у Джаффы в запасе имелась еще одна козырная карта.

– И притом, – сказал он вслух, – нам известно, что расхемов сопровождает принц – да будет проклято его имя. Уж верно слава, которая настигнет пленившего его, достойна некоторого риска?

Глаза Ятчика загорелись. Всем было известно, что принц Эксоптер бежал из дворца, прихватив большую часть своей казны и повозки, битком набитые ценностями, – все добро, которое его предки накопили за многие века тиранического правления. Не слава влекла священника, но золото. Тот, кто вернет все эти сокровища делу Искупления, будет возвеличен сверх всякой меры. Теперь настала очередь Хтобы пуститься в бессвязные рассуждения.

– Послушайте-ка… – начал генерал.

Джаффа откинулся на спинку кресла и смолк, предоставив событиям идти своим чередом. Он полагал, что Ятчик и Хтоба в конце концов сумеют договориться, но, пока они готовы хоть как-то действовать, это не имеет особого значения. Джаффа всей душой надеялся, что чужеземцы и искупители попросту уничтожат друг друга, но вероятность такого исхода казалась невелика. У хандараев, как сказал Ятчик, имелось численное преимущество. Даже если они потеряют две трети своего войска, жалкая кучка ворданаев сгинет прежде Небесных Клинков.

Главный блюститель заметил, что Стальной Призрак смотрит на него, – по крайней мере, маска была обращена в его сторону, хотя глаза в ее прорезях оставались невидимы. Перехватив взгляд Джаффы, вождь десолтаев едва заметно наклонил голову.

Джаффа кивнул в ответ. Мать все же встретится с тем, с кем хотела.

ФЕОР

Феор сидела, обхватив голову ладонями и закрыв глаза, пытаясь отрешиться от душераздирающих криков. Память неуклонно возвращала ее в тот день, когда пали храмы, когда ее собратья, священные сироты, погибли под мечами безжалостных новых священников. Не важно, сколько раз она проживала в уме этот день, ничего не изменится ни для нее, ни для Арана, Мала и всех остальных. И все же Феор ничего не могла с собой поделать – раз за разом, снова и снова она возвращалась к этим воспоминаниям.

С ней обращались неплохо. Пара синяков от могучих рук Гедры – сущий пустяк. Феор помнила взгляд Арана, помнила ужас, который вспыхнул в его глазах за долю секунды до того, как дубинка евнуха расколола его череп и разбрызгала по стене ошметки мозга.

Зашуршал полог палатки. Феор не подняла глаз – она и так знала, кто к ней явился. Великан, похоже, ни разу не мылся с того самого ужасного дня, и от него несло вонючим застарелым потом.

– Вставай. Ятчик хочет тебя видеть.

Феор подняла голову, но, по мнению Гедры, по-видимому, недостаточно быстро. Он схватил ее за плечо, рывком вздернул на ноги и, выпрямившись во весь рост, вынудил подняться на цыпочки. Плечо девушки ныло и горело от боли.

– Я сказал – вставай, маленькая шлюха! Грязная потаскушка! Дешевая дырка!

Гедра закипал лютой злобой. Когда-то он, как и Феор, служил в храме, но предал священное доверие и открыл двери храма искупителям. Даже это не ослабило в евнухе жажду мести, и он срывал злость на Феор, понося ее всеми бранными словами, которые вмещал его ограниченный словарный запас.

Феор закусила губу, сдержав крик, и с усилием выговорила:

– Тебе-то откуда знать, что все это такое?

Евнух взревел, как бык, круто развернулся и вышвырнул ее наружу. Феор ударилась о землю ноющим плечом и перекатилась, задыхаясь от боли. Гедра широкими шагами вышел следом. Феор кое-как поднялась на ноги, прежде чем евнух снова схватил ее.

– Ятчик скажет – и ты подчинишься. – Он ухмыльнулся. – Или не подчинишься. Может, тогда он поймет, что от тебя нет никакого проку. А уж потом…

Феор оправила рясу, презрительно фыркнула и повернула к палатке, которую занимал Ятчик. Гедра поспешил за ней по пятам, но, когда они подошли к походному жилищу священника – неброскому, мрачному, – евнух остановился. Феор нырнула под полог и вошла в палатку одна. Ятчик дан-Рахкса сидел в полутьме на подушке и изучал карту на большом куске кожи, которая была развернута на земляном полу. Он метнул на Феор испытующий взгляд.