– Извините, что потревожил, – выдавил я. – Такого больше не повториться.

– Может все же вызвать врача? – Пробасил мужик.

Я покачал головой, стараясь принять максимально бодрый вид.

– Ну, тогда спокойной ночи. Поправляйтесь.

Я чуть кивнул, стараясь сымитировать благодарность, и закрыл входную дверь.

Уткнувшись лбом в холодную бетонную стену, я пару минут просто стоял, пытаясь унять дрожь и хоть немного свыкнуться с грызущей грудь болью. Голова горела в огне. Тело, наоборот, бил озноб. Раны, полученные в стычке с Еленой, ныли и местами кровоточили. И, похоже, первый раз за всю мою жизнь придется делать себе перевязку.

Интересно, есть в этом богом забытом месте аптечка?

На удивление аптечка быстро нашлась буквально в паре метрах от меня. Просроченный набор автомобилиста валялся в углу коридора. Порывшись, я отыскал там несколько бинтов и поплелся в ванную комнату.

Вода всегда действовала на меня успокаивающе. Стоя под душем, я опирался обеими руками о пожелтевшую кафельную стену и глядел на небольшие водовороты на дне ванны, периодически окрашивающиеся в цвет моей крови. Мелкие синяки и ссадины по всему телу меня не особо беспокоили. А вот глубокий рваный порез на бедре чуть выше колена заставил скривиться. Кажется, простой перевязкой здесь не обойтись. А, к сожалению, кройке и шитью меня никто не обучал.

Ну что ж, все когда-то бывает в первый раз.

Теплые струи воды действительно приносили небольшое облегчение. Физическая боль немного притупилась, однако внутренний шторм чужой души продолжал жечь мои внутренности. Постаравшись максимально отстраниться от всего, я сделал попытку диагностики моего организма. И выводы оказались неутешительными.

Во-первых, циркуляция внутренней энергии и связь с внешними эфирными потоками у меня была полностью нарушена. По этой причине я не мог нормально регенерировать и правильно проводить магические воздействия. Удивительно, как я умудрился на себя маскировку набросить и при этом не покалечиться!

Первый вывод вел к еще более неутешительным последствиям. Месяца через два-три я начну ощущать энергетическое голодание, сродни тому, какое испытывают демоны, лишенные рогов. Если, конечно, мои приступы не добьют меня раньше.

Я усмехнулся, ощущая горечь собственных мыслей. При этом стараясь как можно глубже затолкать копошащуюся внутри жалость к себе. Ненавижу это чувство!

И снова острый спазм сбил дыхание, отвечая на мой негатив.

А вот и следующий вывод, напрашивающийся сам собой. Я поглотил светлую человеческую душу – особый вид энергии с высоким уровнем вибрации. Для демонов эта материя чужеродна и в своем первозданном виде неприемлема. Для того чтобы ее усвоить, впитать ее силу, демоны полностью изменяют энергетический состав духовной материи, преобразуют ее в родную, темную. Вибрации становятся низкими и тяжелыми. Душа погибает, а демон становится сильнее, впитывая остаточный эфир.

По какой-то причине я не смог правильно осуществить процесс поглощения. Кроме того, он оборвался, не завершившись. И сейчас внутри меня металась неподконтрольная мне энергия. Ее вибрации кардинально не совпадали с моими, привнося существенный разлад в мой организм. И как трансформировать поглощенную душу теперь, после проведенного обряда, я не знал.

А еще я пришел к последнему самому отвратительному умозаключению: время отнюдь не притупляет мои мучения. И если я не смогу найти средство, которое хоть немного их облегчит, они медленно, но верно сведут меня с ума.

Вряд ли кто-нибудь знает однозначный ответ на вопрос: абсолютно или относительно время? Можно ли считать его за константу? Или же оно изменяется под воздействием различных, возможно неизвестных нам, причин?

В моем случае я мог с уверенностью сказать: время относительно!

Почему?

Да все очень просто. Когда ты в стельку пьян, время вообще воспринимается как нечто эфемерное. Вроде только что было утро… вроде. Тогда почему за окном стоит такая темень? Да и вообще! Какая разница, который сейчас час? Если я даже не могу вспомнить, какой сегодня день недели…

Философствуя в пьяном бреду, я лежал на узкой кровати своей омерзительной квартирки и бесцельно сверлил потолок пустым взглядом.

Какое-то время назад я понял, что мне жизненно необходимо чем-то заглушить эту невыносимую постоянно грызущую меня боль. И я нашел средство! Вначале оно показалось мне лекарством, которое позволило мне не корчиться в бесконечных припадках. Оно приносило мне временное облегчение и забытье. Однако скоро я понял, что это не лекарство, а наркотик, превращающий меня в жалкое безвольное существо, влачащее бессмысленное существование.

Как-то раз, устав от замкнутого пространства опостылевшей квартиры, я рискнул выйти на улицу.

Был теплый июльский вечер.

Я старался держаться подальше от людных мест, скрываясь в тени и еле сдерживая мученическую гримасу. Сколько я бесцельно блуждал по незнакомым дворам, я помнил смутно. Усталость и очередной болевой приступ застали меня на небольшой детской площадке, к счастью пустующей в это позднее время. Я со стоном опустился на скамейку, обхватывая себя руками и медленно покачиваясь.

– Ломает, друг? – Послышалось откуда-то со стороны.

Я поднял взгляд и увидел перед собой мужчину неопределенного возраста. Неопрятно одетый, он криво улыбался, демонстрируя редкие пожелтевшие зубы. Не спрашивая разрешения, он сел рядом со мной, вытащил из складок длинного бесформенного пальто уже початую бутылку с мутной жидкостью и протянул ее мне.

– Выпей. Станет легче.

Раньше подобный омерзительный субъект вызвал бы у меня лишь отвращение. Однако сейчас мне было все равно. Я, не задумываясь, взял емкость и отхлебнул здоровенный глоток горькой до рези в глазах бурды. Дыхание перехватило, комок жара прокатился по пищеводу, и я закашлялся.

– Парень, ты полегче, – посоветовал мужчина. – Это ж чистый самогон!

Однако я его уже не слушал, делая второй, третий и последующие глотки. Мне нужно было хоть чем-то отвлечься от сводящего меня с ума приступа.

Я и не заметил, как содержимое бутылки за считанные минуты подошло к концу. Мужик, открыв рот, не отрываясь, косился на меня. А я не мог взять в толк, что его так удивило.

– Спасибо, – икнув, поблагодарил я, начиная ощущать разливающееся тепло по всему телу. Но самое главное, боль стала отступать!

От нахлынувшего чувства облегчения я глупо улыбнулся, откидываясь на спинку скамейки. Все вокруг смазалось и поплыло. Мужик куда-то исчез, на что мне, в общем-то, было плевать. И жизнь показалась мне уже не такой безобразной. Потом перед моим взором начали возникать странные картинки: то таракан с головой Елены, то очкарик-марионетка, танцующий на гробовой плите. На следующем безумном эпизоде мой разум не выдержал и отключился.

Очнулся я на все той же скамейке.