Патенты на обе системы объявили открытыми. Ими мог воспользоваться любой производитель в империи, доказавший военному ведомству качество своей продукции. Общая практика. Однако пулемет не лопата и не штык. И даже не автомат ППШ,[15] чтобы делать его в любой кроватной мастерской. Тут необходимы специальное оборудование и технологии, а они не у всех есть.

В отличие от Гоча, я нисколько не огорчился, потому как к такому повороту был заранее готов. Портфель заказов на пулеметы под винтовочный патрон у нас был создан еще до подведения итогов конкурса и авансирован, потому производственного ритма не сбивал.

Разве что пришлось создать особую группу по изучению трофейной техники. Куда я относил и пулемет системы «Лозе». Торопить особо этих ребят не стали, но задачу поставили им четко — не скопировать тупо, а выдать технологическую карту модернизации этой системы конкретно под наш завод.

После чего мы с Гочем разошлись в разные стороны. Просто ушли в другие ниши, не занятые пулеметом «Лозе».

Он ваял крупнокалиберный пулемет.

Я — ручной.

Не сам ваял, мне просто некогда. На мне и снайпера еще висели, и бронепоезд, и даже воздушная разведка. Группа инженеров-энтузиастов из Политеха под моим руководством, проникнувшаяся грандиозностью революционной идеи, рассчитывала и конструировала ручной пулемет по моим схемам и рисункам. Таким образом, я стал настоящим генеральным конструктором. В отличие от Гоча, который любил слесарить сам, любовно подгоняя детали целым выводком разнообразных напильников. В эти моменты он весь внутренне светился, и я ему отчаянно завидовал. У меня самого не было такой любимой работы. Разве что страусы… но они остались на семейной ферме под Калугой.

Переход на проектный метод показал свою эффективность до самой производственной линии. Там уже вступали в силу другие законы. В первую очередь законы ритмичности и логистики. И слава ушедшим богам, что у нас было на кого эту обузу скинуть. Жалованье цеховым мастерам и технологам мы платили такое, что работали они на совесть.

Кстати, похвалюсь, что это я выделил технологов в отдельную заводскую профессию. Впервые в империи. Тут пока все инженеры-универсалы, и никто не видел никакой пользы в узкой специализации. А польза пошла с первого же месяца сокращением материалоемкости и часов работы в пересчете на одно изделие. Правда, пришлось для начала вводить понятие технологической дисциплины со штрафами за ее неисполнение. И утрясать конфликты технологов с начальниками цехов. Конфликты эти, к слову сказать, чаще всего были личностными, а не производственными — издержки роста. И в большинстве случаев достаточно было просто публично пристыдить не в меру амбициозных инженеров тем, что «родина в опасности, а они тут писькометрией занимаются…»

Дисковый магазин я целиком слизал с британского «Льюиса» моего мира — там никаких пружин нет, а есть всего лишь дополнительная деталь, которая вращает магазин от хода затвора и не так уж и сложна, когда знаешь принцип. Кстати, диск оказался в нашем калибре емче на пять патронов — 52 вместо 47. Вроде мелочь, а приятно… Как товарищу Сталину, которому сообщили, что в советский барабанный магазин для ППД[16] влезает на два патрона больше, чем в барабан для финского автомата «Суоми».[17]

Фрезерованный продольными каннелюрами ствол горюновского типа стал тоньше ствола станкового пулемета. И от тяжелого воздушного радиатора я избавился. Его место заняла льюисо-печенегская конструкция эжекторного обдува ствола, позволившая в моем мире в пулемете Калашникова избавиться от сменного ствола. И естественно, сечение такого кожуха сделали намного ýже льюисовского и овальным, только что охватывающим ствол и газоотводную трубку. За срезом ствола кожух шел на резкое сужение, и нагретый вдоль ствола воздух выдувало вперед вслед за пороховыми газами от выстрела, одновременно затягивая под кожух ствольной коробки новую порцию холодного. Само собой без участия человека. При каждом выстреле.

Двуногие сошки можно было крепить на приливы в двух местах кожуха. Практически по его краям.

Ручка переноски.

Деревянный приклад с пистолетной рукояткой управления огнем.

Автоматика вся, как у первого «Гочкиза», разве что облегченная.

Вес со снаряженным магазином удалось свести с пятнадцати килограммов на первых образцах до тринадцати на серийной модели, в которой практически не осталось цветных металлов.

Боевой расчет планировался в два человека при четырех магазинах. Второй номер нес еще запас патронов россыпью в ранце. Личное оружие пулеметчика — револьвер. Второй номер вооружен еще винтовкой одинакового с пулеметом калибра.

У Имрича также начал стрелять первый образец 11-миллиметрового крупняка. Из фирменных кассет емкостью по 15 патронов.

Таким образом, оставив «Лозе» нишу ротного пулемета, мы с Гочем создали пулеметы взводного и батальонного уровней. Что делало нашу пехоту тактически более гибкой. Если, конечно, все это примут на вооружение. А главное, правильно применят.

А то в империи, как я погляжу, не целесообразность, а большие деньги стали рулить в военных поставках. Позиционный тупик как-то быстро приучил чиновников и заводчиков, что долгая война это тоже жизнь, а не эксцесс. Так что «кому война, а кому мать родна…»

Кто это сказал?

Кобчик сказал?

Тот самый Кобчик, который сам «оружейный барон»?

Сказал.

Имею право.

У меня молодая жена до сих пор ходит в том, что ей я купил в Гоблинце по дороге в Будвиц. Заработал я кучу денег, и все они ушли в завод, как в прорву. Всех личных приобретений у номинального миллионера Кобчика — это деревенский дом с сортиром на улице…

В тот вечер, когда первый раз без претензий отстрелялся крупнокалиберный пулемет Гоча, мы в лохмуты напились в здании заводоуправления всем конструкторским составом. А через день, опохмелившись, втайне ото всех хвалились своей конструкторской удачей на заводском стрельбище перед обоими Бисерами, которые сами опробовали представленные машинки и остались довольны результатом.

Там же на стрельбище узким кругом решили, что крупняк патентуем сразу, а ручной пулемет — сколько можно будет — держим в секрете, пока не насытим им засадные полки и штурмовые группы будущего наступления.

Производство 6,5-миллиметровых станковых «Гочкизов» переводим в Рецию, а все силы в Будвице бросаем на ручной пулемет. Время поджимало. Лето наполовину прошло.