Мне кажется, я умерла в этот момент. Его слова были сухой констатацией факта на грани признания в любви. Обычное дело.

Противный писк вырвал меня из сна. Я распахнула глаза, обнаружив, что лежу на груди Алана в его объятьях. Как это вышло? Парень перевернулся на бок, недовольно рыча, и практически придавливая меня под собой.

— Выруби будильник, — пробормотал он.

— Выпусти меня для начала, — возмутилась я. Утром, когда приходится вставать так рано, моё настроение всегда на нуле. И особенно, когда приходится покидать тёплые объятья Алана. Он убрал от меня свои руки, давая мне возможность выбраться и дотянуться до телефона. Мне пришлось буквально вскарабкаться на парня, чтобы выключить этот чёртов будильник.

— Ты возилась во сне всю ночь, — пожаловался Алан, натягивая на себя одеяло и очевидно не собираясь вставать. — Я просыпался каждый час.

— О, мне так жаль, — сказала я нисколько об этом не жалея. Он явно издевался. — Не привыкла спать с кем-то ещё.

— Я это исправлю, — сказал он с закрытыми глазами и был готов снова уснуть.

— Алан, вставай! — я начала его тормошить. — Тебе нужно уходить. Нельзя, чтобы тебя увидели.

С недовольными стонами и ругательствами себе под нос, он всё-таки встал с кровати и натянул на себя джинсы и футболку, почти не открывая глаз.

— И всегда ты встаёшь в такую рань?

— Да, я ведь хожу в школу пешком.

— Жду у машины в восемь, — сказал Алан перед тем, как я скрылась ванной. Когда я вышла умытая и причёсанная, его уже не было в моей комнате.

Теперь обстоятельства резко поменялись. Я так рвалась домой, бежала от этой жизни, но я всё больше начинала склоняться к тому, что там меня никто не ждёт. Что моё место, по крайней мере сейчас, рядом с Аланом. Может, до тех пор, пока его способности, или что бы это там ни было, не придут в норму. И всё это время меня держал здесь страх, страх обнаружить свой дом пустым или, ещё хуже, увидеть родителей, которые меня не узнают. С Аланом мне было спокойней, мои собственные проблемы уходили на задний план.

Ровно в восемь я вышла из дома, обнаружив «Челленджер» у подъездной дорожки. Приятное волнение и предвкушение новой встречи с Аланом тянуло желудок вниз. Я натянула непроницаемое выражение лица, чтобы не выдать ему свою радость, и направилась к «Доджу». Парень не сказал мне ни слова, когда я села в машину. Лишь проследил за тем, как я пристегнулась, и дёрнулся с места.

Всю дорогу до школы мы молчали. Сегодня молчание было особенно тягостным. Словно он хотел забыть тот факт, что провёл ночь, обнимая меня. Как будто я для него не больше, чем таблетка обезболивающего. Тут я вспомнила о химии. Меня словно сбил автобус и проехался по мне задним ходом. Всё внутри опустилось и заныло. Мне было физически противно видеть Джоша. Я не могла слышать его голос и слушать угрозы.

Время безжалостно подошло к этому моменту.

— Я не могу идти на химию, — с ужасом объявила я, когда мы вместе остановились у кабинета.

Алан остановился, взял меня за плечи и развернул к себе, поймав мой взгляд.

— Дорогая, всё будет хорошо, — заверил он. — От не тронет тебя на уроке. Просто не реагируй на него: не смотри, не отвечай, не заговаривай первой. А после звонка я буду ждать тебя у кабинета. Хорошо?

Наверно, я становлюсь слишком сентиментальной, но я едва сдерживала слёзы. Хотя это неудивительно, учитывая, что за всю жизнь я ни от кого не слышала таких слов. Всю жизнь я надеялась только на себя, никогда не чувствуя заботы от посторонних людей.

— Хорошо? — обеспокоено повторил Алан, когда я не отвечала слишком долго.

— Да-да, — я встряхнула головой, избавляясь от приятных иллюзий о нас. — Я поняла тебя.

Я попыталась развернуться, чтобы отправиться в класс, но Алан задержал меня и так резко прижал к себе, что я не сразу осознала это. Он обнял меня, погладив по волосам.

Я впитывала его тепло и этот миг. Вдыхала его аромат, а потом отстранилась и с тяжёлым сердцем отправилась на химию. Я села на своё место и опустила волосы на лицо, огораживаясь от внешнего мира. Через пару минут я почувствовала его присутствие. Джош сел рядом, и всё внутри меня сжалось.

— Привет, детка, — сказал он как ни в чём не бывало.

Кровь закипела в моих жилах, я хотела повернуться к нему и врезать в его гладко выбритую зализанную морду. Но я думала о словах Алана, и старалась игнорировать его.

— Думаешь, Рой будет всегда рядом? — подначивал он, пока ученики рассаживались по своим местам, поднимая шум. Почему все твердили одно и то же? Я и не надеялась, что Алан всегда будет рядом.

Когда я промолчала, Джош продолжил:

— Я могу устроить так, что его сегодня же без промедлений отчислят из этой школы.

Сердце ухнуло, и я не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на Джоша. Это было моей ошибкой. Он понял, что нашёл рычаг давления.

— Всё в твоих руках, детка. Либо ты возвращаешься ко мне, либо твой дружок вылетает, и ты всё равно возвращаешься ко мне, — самодовольство и самоуверенность просто зашкаливали.

Прозвенел звонок и положил конец нашей односторонней беседе, победителем в которой остался Джош. Я не могла допустить, чтобы Алана отчислили. Тем более из-за меня. С трудом высидев урок, я сорвалась с места, как только учителем была сказана фраза «Свободны», и ломанулась к выходу. Алан только шёл по коридору в моём направлении, но мне скорее хотелось оказаться рядом с ним. Я бросилась ему навстречу, жажда оказаться в его надёжных объятиях, но резко остановилась в шаге от парня. Сомневаюсь, что он будет в восторге от этого.

— Всё в порядке? — Алан коснулся моего плеча, заметив обеспокоенный взгляд. Он осмотрел меня на предмет повреждений.

— Да, то есть нет. — Я как параноик обернулась назад, и увидела Джоша. Медленной пружинистой походкой он направлялся прямо к нам. Самый быстрый способ отправить Алана к директору — это устроить драку. Уверена, именно за этим Джош направлялся сюда. — Алан, пошли быстрей отсюда. — Я упёрлась руками в грудь парня, но он не сдвинулся с места.

— Подожди, — Алан схватил меня за плечи и отвёл в сторону.

— Смею полагать, ты сделала свой выбор? — пропел приблизившийся к нам Джош.

— Выбор? — изогнув бровь, Алан посмотрел на меня.

— Не слушай его, — умоляла я, пока эти двое не нашли себе неприятности.

— Ах, да. Ты же,