Тем не менее отец Мэттингли знал, что чеки от мисс Карлоттыпоступают регулярно. Отец Лафферти, ведавший бухгалтерией прихода, как-то под Рождествопоказал ему чек на две тысячи долларов, не преминув при этом как бы междупрочим заметить, что вот так, мол, Карлотта Мэйфейр с помощью денежекподдерживает вокруг тишь да гладь.

– Полагаю, вы уже слышали, что они забрали своюмаленькую племянницу из школы в Бостоне? – добавил отец Лафферти.

Отец Мэттингли признался, что ему об этом ничего неизвестно. Он уже собирался выйти из кабинета казначея, но задержался в дверях вожидании продолжения.

– А я-то думал, что вы частенько бываете у этих важных дам, –удивленно произнес его собеседник. Этому прямодушному, не склонному к сплетнямсвященнику было уже за шестьдесят.

– Я заходил к ним всего пару раз, да и тоненадолго, – пояснил отец Мэттингли.

– Говорят, малышка Дейрдре часто болеет. –Казначей положил чек на зеленое сукно своего стола. – Не может ходить вобычную школу и вынуждена заниматься дома с учителем.

– Печально, – отозвался отец Мэттингли.

– Да уж, веселого мало. Но Мэйфейрам не станут задаватьвопросы. Никто не пойдет к ним домой, чтобы проверить, действительно ли ребенокполучает достойное образование.

– У них достаточно денег…

– Верно, достаточно, чтобы заткнуть рот кому угодно,что они всегда и делают. Они смогли замять даже убийство.

– Вы так думаете?

Отец Лафферти продолжал разглядывать чек мисс Карлотты.Казалось, приходский казначей обдумывал, стоит ли продолжать эту тему, инаконец все же заговорил:

– Думаю, вы слышали о том, что Лайонел Мэйфейрзастрелил свою сестру Стеллу. Так вот, он ни дня не провел в тюрьме. МиссКарлотта все устроила. И мистер Кортланд, сын Джулиена, ей помог. Этим двоимпод силу было замять любое дело. Расспросов не было.

– Но как они сумели?…

– Обычное дело: Лайонела просто поместили в лечебницудля умалишенных. А уж как ему там живется, неизвестно.

Никто его не видел, с тех пор как на него наделисмирительную рубашку.

– Такого быть не может, – удивленно возразил отецМэттингли.

Отец Лафферти усмехнулся.

– Очень даже может. И снова – никаких вопросов. Каквсегда – гробовое молчание. А вскоре после этого убийства в нашу церковь пришламаленькая Анта, дочь Стеллы. Она плакала, кричала и говорила, что это миссКарлотта заставила Лайонела убить ее мать. Анта говорила с пастором внизу, влевом приделе. Я это слышал собственными ушами, а вместе со мной и отец Морган,и отец Грэм, да и все остальные тоже.

Отец Мэттингли стоял молча.

– Малютка Анта говорила, что боится идти домой, –рассказывал отец Лафферти, – боится мисс Карлотты. Девочка слышала их сЛайонелом разговор и слова Карлотты: «Если ты не можешь все это остановить, тыпросто не мужчина». Анта видела, как она дала брату револьвер тридцать восьмогокалибра, чтобы застрелить Стеллу. Вы, отец Мэттингли, наверное, думаете, чтодевочку следовало расспросить поподробнее. Но пастор поступил по-другому: онпросто снял трубку и позвонил мисс Карлотте. А через несколько минут подъехалбольшой черный лимузин и увез Анту.

«Я ведь тоже не задавал вопросов», – промелькнуло вголове отца Мэттингли, но вслух он не произнес ни слова и лишь внимательносмотрел на тщедушного старого священника, который тем временем продолжал:

– Позже пастор объяснил, что девочка не в своем уме.Оказывается, она говорила другим детям, что может слышать, о чем говорят вдругой комнате, и читать мысли людей. Он добавил, что девочка скоро успокоится;просто у нее разыгралось воображение в связи со смертью матери.

– Но ведь, насколько мне известно, ее состояние современем лишь ухудшилось.

– В двадцать лет она выпрыгнула из чердачного окна. Воттак. И снова – никаких вопросов. Объяснение простое: девушка лишилась разума. Ик тому же молода, неопытна… Как бы то ни было, по-прежнему гробовое молчание.

Отец Лафферти перевернул чек и поставил на его обратнойстороне приходскую печать.

– Вы считаете, что мне необходимо сходить кМэйфейрам? – спросил отец Мэттингли.

– Нет, не считаю. По правде говоря, я и сам не знаю,зачем все это вам рассказываю. Сейчас я лишь хочу, чтобы мисс Карлотта сноваотдала Дейрдре в какую-нибудь частную школу и девочка оказалась бы как можнодальше от этого дома. Слишком много дурных воспоминаний скопилось под егокрышей. Ребенку там не место.

Когда однажды весной отец Мэттингли услышал, что Дейрдреопять отправили в какую-то школу, на сей раз в Европу, он решил заглянуть кМэйфейрам… Со дня исповеди, не дававшей ему покоя, прошло более трех лет. Всеэто время священника неотступно преследовали мысли о странном семействе и осудьбе девочки. Однако сейчас он неохотно шел в знакомый дом, хотя в глубинедуши сознавал, что должен это сделать.

Карлотта приняла его вполне радушно и пригласила вдвухсветный зал, где на серебряном подносе был подан кофе. Сидя за столом, отецМэттингли любовался интерьером зала, и в первую очередь прекрасными зеркаламина его стенах. Чуть позже к ним с Карлоттой присоединилась мисс Милли, а потоми мисс Нэнси, извинившаяся за свой грязный передник. Даже старая мисс Беллспустилась в лифте в зал. Отец Мэттингли даже не подозревал, что в доме естьлифт, скрытый за высокой двенадцатифутовой дверью, которая ничем не отличаласьот остальных. Нетрудно было заметить, что мисс Белл ничего не слышит.

Отец Мэттингли изучал этих женщин, пытаясь понять, чтоскрывается за их сдержанными улыбками… Нэнси – это ломовая лошадь, Милливетрена, у мисс Белл налицо почти все признаки старческого слабоумия. А Карл?Карл в полной мере оправдывала свою репутацию среди родных и знакомых: умная,деловая – настоящий юрист. Ни к чему не обязывающая беседа касалась каких-тообщих тем: разговор шел о политике, о коррупции в городе, о растущих ценах именяющихся временах. Но ни в этот раз, ни в прошлом мисс Карл не произносилаимен Анты, Стеллы, Мэри-Бет или Лайонела. По сути, они больше не говорили обистории семьи, и священник не мог заставить себя вернуться к интересующей темеили даже просто задать вопрос о каком-нибудь предмете, находившемся в зале.

Покидая дом, отец Мэттингли бросил быстрый взгляд намощенный плитняком дворик, который теперь порос травой. «Голова буквальнораскололась, словно арбуз», – вспомнилось вдруг ему. Выйдя на улицу, оноглянулся на чердачные окна: сквозь густо обвивавший их плющ едва виднелисьставни.