Уходя, отец Мэттингли мельком увидел в саду бледное личикоДейрдре – спрятавшись за старым, уродливо искривленным деревом, девочка несводила со священника пристального взгляда. Не замедляя шага, он помахал ей вответ. Впоследствии что-то вновь и вновь возвращало его к этой мимолетнойвстрече. Но что? Спутавшиеся кудрявые волосы Дейрдре? Или отсутствующеевыражение ее глаз?

Сестра Бриджет-Мэри упорно твердила о безумии. Страшно дажеподумать, что оно может угрожать этому маленькому, болезненному существу. ОтецМэттингли не видел в сумасшествии ничего романтического. Люди с разрушеннойпсихикой, по его мнению, вечно пребывают в аду неуверенности, несовпаденияреальной жизни с их собственным внутренним миром и не понимают, что происходитвокруг.

Но мисс Карлотта казалась ему вполне современной, разумнойженщиной. Ребенок вовсе не обречен следовать по стопам своей покойной матери.Наоборот, девочке постараются предоставить любые возможности и сделают все,чтобы трагедия не повторилась.

Спустя месяц – в тот незабываемый субботний день, когдаДейрдре пришла в церковь Святого Альфонса на исповедь – его представление осемействе Мэйфейр изменилось в корне и навсегда.

В эти специально отведенные часы благочестивые католики изирландских и немецких семей получали шанс облегчить свою совесть накануневоскресной мессы и причастия.

Отец Мэттингли сидел на узком стуле в украшенной резьбойдеревянной исповедальне; от прихожан его отделяла зеленая занавеска из саржи.Он попеременно выслушивал тех, кто заходил в кабинки справа и слева от него истановился там на колени. В том же самом ему могли покаяться прихожане и в Бостоне,и в Нью-Йорке – ничего из ряда вон выходящего, похожий выговор, одни и те жезаботы и мысли.

Обычно он предписывал «грешникам» трижды прочесть молитвуПресвятой Деве или столько же раз прочесть «Отче наш». Отец Мэттингли редконазначал своим прихожанам – усердным работникам и добропорядочным домохозяйкам,каявшимся в каких-нибудь пустяшных прегрешениях, – более серьезноенаказание.

Детский голосок, звонкий и торопливый, раздавшийся из-затемной и пыльной решетки, застал его врасплох. Судя по всему, он принадлежалмаленькой девочке, но умной и развитой не по годам. Священник понятия не имел,кто находится по другую сторону занавески. Следует учесть и тот факт, что доэтого Дейрдре Мэйфейр в его присутствии никогда не произносила ни слова.

– Благословите меня, отец, ибо я согрешила. Я уже давноне была на исповеди. Прошу вас, отец, помогите мне. Я не могу побороть дьявола.Я пытаюсь это сделать, но всегда терплю неудачу. Я знаю, что за это попаду вад.

Чего было больше в этих словах – искренности или влияниясестры Бриджет-Мэри? Но, прежде чем священник успел сказать хоть слово, девочказаговорила опять, и теперь он понял, что слушает исповедь Дейрдре.

– Когда дьявол принес цветы, которых мне хотелось, я неприказала ему убираться прочь, хотя знаю, что должна была это сделать. ТетяКарл не на шутку сердита на меня. Но, святой отец, он только хотел порадоватьнас. Клянусь, он ни разу не причинил мне зла. И он плачет, когда я не смотрю нанего или не слушаю его. Честное слово, я не знала, что он принес цветы изалтаря! Иногда, отец, он поступает очень глупо, вот как тогда. Словнонесмышленый младенец. Но никогда и ни с кем не поступает жестоко.

– Постой, дорогая. Что заставляет тебя думать, будтосам дьявол станет преследовать такую малышку, как ты? Быть может, тебе лучшерассказать, что же произошло на самом деле?

– Отец, он совсем не похож на дьявола из Библии.Клянусь вам. Он высокий и красивый. Совсем как настоящий человек. И он не лжет.Он всегда делает что-нибудь приятное. Когда мне страшно, он приходит, садитсяна краешек кровати и целует меня. Поверьте, я говорю правду! И еще онотпугивает людей, которые хотят сделать мне что-нибудь плохое!

– Дитя мое, почему же тогда ты говоришь, что этодьявол? Не лучше ли сказать, что это твой воображаемый друг, которого тывыдумала, чтобы не чувствовать себя одинокой?

– Нет, святой отец, он – дьявол, – убежденновозразила девочка. – Он не такой, как обычные люди, но я его невыдумывала. – Голосок Дейрдре звучал теперь печально и устало. Внутриэтого ребенка маленькая женщина в отчаянии пыталась справиться с непосильнойношей. – Я знаю, что он всегда рядом, хотя другие об этом даже неподозревают. И только если я долго смотрю на него, он становится видимым и длядругих. – Голос девочки дрогнул. – Отец, я стараюсь не смотреть нанего. Я молюсь Иисусу и Пресвятой Деве и изо всех сил стараюсь не смотреть нанего. Я знаю, это смертный грех. Но он делается таким грустным и беззвучноплачет, хотя я его слышу.

– Дитя мое, а ты говорила об этом со своей тетейКарлоттой?

Голос отца Мэттингли звучал спокойно, но столь подробныйрассказ ребенка встревожил его не на шутку: то, что он услышал, никак нельзябыло объяснить «избытком воображения» или чем-нибудь в том же роде.

– Отец, она все о нем знает. И другие мои тети – тоже.Они называют его «тот человек», но тетя Карл говорит, что он – истинный дьявол.Она одна говорит, что это грех – такой же, как трогать у себя между ногами илидумать о чем-нибудь неприличном. Тетя Карл говорит то же самое и про егопоцелуи, от которых у меня ползут мурашки и бывают разные ощущения. Онаговорит, что это грязно: смотреть на него и позволять ему приходить ко мне впостель. Еще тетя Карл говорит, что он может меня убить. Моя мама видела еговсю свою жизнь, потому она и умерла и отправилась на Небеса, чтобы избавитьсяот него.

Отец Мэттингли был ошеломлен. А еще говорят, что священникана исповеди ничем не удивишь!

– И моя бабушка тоже видела его, – торопливопродолжала Дейрдре напряженным голосом. – Она действительно была плохой,очень плохой, потому что он заставлял ее быть плохой, и из-за него она умерла.Но она вместо Небес попала в ад, и я, наверное, тоже туда попаду.

– Постой, дитя мое. Кто тебе это сказал?

– Моя тетя Карл, – ответила Дейрдре. – Она нехочет, чтобы я, как Стелла, отправилась в ад. Она велит мне молиться и гнатьего. Она считает, что я смогу это сделать, если только постараюсь, если будучитать молитвы и не позволю ему приходить. Она очень злится за то, что яразрешаю ему появляться. – Девочка умолкла. Она плакала, хотя явно пыталасьподавить слезы. – Тетя Милли очень боится, а тетя Нэнси не хочет на менясмотреть. Тетя Нэнси как-то сказала, что в нашей семье считается: если тывидишь «того человека», с тобой все кончено.

Отец Мэттингли был настолько шокирован, что буквальнолишился дара речи. Он быстро прокашлялся.

– Ты хочешь сказать, что, по мнению твоих тетушек, этотчеловек действительно существует?…