— Так что останьтесь на ночь с нами. У меня есть друг, а у него самолет. Реми был священником, теперь женился, у него куча детей, которых я не в состоянии пересчитать, и маленькая авиакомпания. Он помогает бороться с насекомыми, время от времени распыляя ядохимикаты, и он же у нас летающий доктор, когда возникает необходимость. Я ему сейчас позвоню и договорюсь, чтобы он взял вас на борт. У меня еще здесь на несколько дней работы, но потом я вылечу в Анджелес-Сити и присоединюсь к поискам Майи.

Они проехали мимо рекламного шита, на котором юная девушка в белом обтягивающем лифе держала в руке бутылку виски.

«А вы когда-нибудь пробовали пятнадцатилетнее?»

Майе очень нужно было в туалет. Она страшно хотела есть и мучилась оттого, что жутко грязная. Ее не приковали цепью, как других девочек, но она все равно была так напугана, что боялась пошевелиться. Ей не разрешалось выходить из комнаты. Ей только позволялось ходить в туалет. Нельзя было ни с кем разговаривать, и ее предупредили, что, если она посмеет перешагнуть порог этой комнаты без окон, ее тут же убьют. Другие девочки были старше и находились в этой комнате долгое время. Майя слушала, как они разговаривают друг с другом. Они должны уходить с мужчинами постоянно в течение дня. Спускаться туда, вниз, где были комнаты. Мужчины приходили, и тогда все девочки должны были идти и сидеть в комнате, где мужчины выбирали тех, кто им понравился. Покидать «Борделло» девочкам запрещалось. Когда они заканчивали с одним мужчиной, то должны были вернуться в комнату и ждать другого. Ночью им разрешали немного поспать, и Кано приковывал их к кроватям.

Теперь Майя дожидалась, когда придет Кано и разрешит сходить в туалет. В углу комнаты лежала больная девочка. Она не ходила работать с другими — была слишком слабой. Чем дольше Майя на нее смотрела, тем большую неловкость ощущала. Казалось, девочка просто лежала и не сводила глаз с Майи. Может быть, она тоже умерла, как Перла? Затем больная девочка закашлялась, и Майя подскочила. Девочка ей улыбнулась и, вытянув руку, поманила к себе. Майя смотрела на руку, она повисла в воздухе, тоненькая и черная, как паучья лапка. Девочка снова начала кашлять. Она отвернулась от Майи и кашляла несколько минут, заливая одеяло кровью, потом без сил вытянулась на матрасе. Несколько минут Майя смотрела, как поднимается и опускается грудь девочки, и слушала ее хриплое дыхание, затем девочка повернулась и снова поманила Майю.

Майя осторожно подошла к ней. Вблизи она поняла, что она ненамного старше, чем несчастная Перла.

— Меня зовут Рози. — Девочка ткнула в грудь себя, потом Майю. — А тебя?

— Майя.

— Иди сюда. — Рози улыбнулась.

Майя забралась на постель, легла рядом с Рози, и та обхватила ее руками и прижала к себе. Так они лежали в мутной темноте тихой комнаты и слушали, как спят другие девочки.

— Послушай меня, Майя, — прошептала Рози. — Я скажу тебе, что ты должна делать, чтобы остаться в живых…

— Здесь так хорошо, святой отец.

Они остановились у выкрашенной в белый цвет виллы, расположенной под большими пальмами, которые бросали тени на белые стены. Фронтон был выложен голубой плиткой, придавая зданию несколько мавританский вид.

— Мы обновили старое государственное здание, у него приятный испанский колорит. К тому же нам важно находиться в городе, где происходят неприятности. Оно, правда, не такое красивое, как наш приют в Анджелес-Сити, — там он построен на склоне горы, в лесу. Надеюсь, вы его еще увидите.

— И сколько у вас здесь детей?

— На пять человек больше, чем полагается, — тридцать пять в данный момент. За все эти годы мы неоднократно расширяли приют, но мест постоянно не хватает, хотя мы стараемся что-то сделать. Мы создали маленькие центры в деревнях. Мы уже давно осознали, что важно не просто спасти ребенка из борделя, вытащить из тюрьмы или увести с улицы. И нет никакого смысла возвращать его в семью. Сама семья должна измениться. Мы даем детям возможность заработать, возрождая традиционные ремесла вроде плетения корзин, украшений из скорлупы кокосовых орехов и тому подобное. Все это мы продаем через Интернет и торговых посредников. Мы неплохо в этом преуспели за последние два года. У нас теперь по этой схеме обеспечиваются более пятисот семей. Они сами кормятся и другим помогают.

— Откуда по большей части берутся эти дети?

— С улиц, из тюрем. Предполагается, что теперь нельзя сажать детей в тюрьму. Существуют специальные центры для содержания несовершеннолетних. Но увы, условия там не намного лучше, чем в тюрьме. Еда плохая, никаких физических упражнений, по восемьдесят человек в камере, рассчитанной на двадцать. Заключенные вынуждены спать по очереди, к тому же их постоянно заливает. — Он печально покачал головой. — Мы до сих пор встречаемся со случаями, когда детей запирают в одну камеру со взрослыми, несмотря на обещание правительства с этим разобраться. Мы бываем в тюрьмах регулярно, практически каждую субботу, и проверяем, нет ли там детей. И часто их обнаруживаем. — Святой отец оглянулся на дверь, желая убедиться, что у него есть время закончить рассказ до того, как они войдут в приют. — Когда мы нашли Эдуардо, он был заперт в камере с двенадцатью мужчинами. Его заставляли убирать нечистоты у отхожего места в углу камеры, его также передавали с колен на колени и насиловали. Если он отказывался заниматься сексом, ему не давали есть и били. Когда мы там появились, ребенок лежал на полу, весь покрытый ссадинами, гнойными ранами и следами укусов тараканов и москитов. Его унижали так, что даже не позволяли одеться. — Святой отец Финн стукнул ладонью по рулю, и его лицо исказилось от гнева. — Вот почему так важно довести дело Эдуардо до суда. Мерзавцев ведь надо заставить за это отвечать!

Как только машина остановилась, в окнах стали появляться возбужденные лица. Маленькие ручки приветственно махали. Святой отец извинился и зашагал прочь по-военному, чтобы привлечь своих помощников и воспитанников к приему гостей. Мэнн достал из багажника чемоданы и обошел машину спереди. Бекки стояла и смотрела на него поверх капота.

— Как он может все это выносить? — Она потрясенно покачала головой.

Мэнн видел, что она ошеломлена той человеческой бедой, с которой они столкнулись за один день. Возможно, его собственные чувства за эти годы несколько притупились.

— Одна ужасная история за другой, — тихо произнесла Бекки.

Они услышали возбужденные голоса детей, которых выстраивали у входных дверей. Мэнн подумал: дело не в том, что его чувства притупились, скорее всего он заразился от святого отца Финна его неуемной надеждой.

— Финн в состоянии это вынести, поскольку у него достаточно любви и надежды, чтобы выжить. Он никогда не прекратит бороться. Пока в мире будет продолжаться этот ужас, святой отец будет сражаться. И кстати, он очень многим помогает.

— Но трудно поверить, что такое происходит здесь, где так красиво и где люди внешне доброжелательны и приветливы. Все так неправильно. Им повезло, что есть священники, которые пытаются за них вступиться. Удивительно, что их до сих пор не депортировали.