Нет.

Нет, я так не играю.

Я не разрешала!

Я отстранила гнев, замешанный на панике, и потянулась к тому, что уже давно было рядом со мной. Вокруг меня. Слова целительницы Маргарит доносились, как сквозь вату:

— А если поставить в Круг адептов, он просто высосет их досуха…

Конечно, высосет. Что такое пять адептов для вхрослого, сильного дракона? Осушит, и не заметит. Бессмысленный шаг — и дракону не поможет, и адептов угробит.

Мысли были вялыми, отстраненными, их думал кто-то оставшийся на поверхности моего сознания, не я, сплетая выводы из обрывков слов и знаний, а я тонула.

Погружалась глубже, уходила вниз — сквозь выложенный затейливым мраморным узором пол атриума, через подземные аудитории и хозяйственные помещения, все ниже, ниже…

Когда-то давно этот замок принадлежал магическому роду.

Что с ним случилось?

Иссяк, как мы, Ривад?

Выступил против императора, и был уничтожен?

Это не важно. Важно, что земля осталась без хозяев.

Замок был долго предоставлен сам себе, а потом в нем появились драконы — живые и любознательные, они излазили замок от крыши до подземелий, и привели с собой человеческих магов — не обученных и безродный, молодых и слабых, но этого хватило замку, чтобы принять драконов. И замок позволил драконам обжить себя, и только один раз вмешался — когда в замковых подземельях обустраивали термы и выводили сквозь тело горы в подвалы горячие источники, отвел руку нелюдей, не дал наткнуться на родовой алтарь…

Почему драконы не нашли его? Не знали, что он есть? Не искали? Ведь не в каждом же замке была алтарная комната, и не каждая хранила в себе родовой камень…

Не важно. Так или иначе, но его не нашли, и долгие годы, сложившиеся в столетия, у этой земли не было хозяев — до тех пор, пока не пролилась на каменные плиты подземелий кровь последней Ривад.

Я открыла глаза, выплывая из этих ощущений и приходя в себя, и попросила склонившуюся над раненым целительницу:

— Отойдите в сторону, пожалуйста.

И шагнула вперед.

Кто-то из драконов дернулся перехватить меня, преградить дорогу. Я коротко вздохнула, опустила ресницы — и приоткрыла Дверь.

Тварь, больше всего похожая на чудовищную помесь многоножки, омара и мешка с зубами, рванулась в появившийся проход, слишком огромная, чтобы сознание могло воспринять ее целиком, и в прорехах реальности мелькали то сочленения тела, укрытого псевдохитином, то суставчатые лапы, то гигантская клешня…

Дракона, заступившего мне дорогу, ударом бронированного тела снесло в сторону, протащило по мрамору пола…

«Не насмерть!» — мысленно отдала я приказ, и тварь завизжала в ярости, хлестнула раздвоенным хвостом по полу, оставляя борозды в мраморной мозаике, но подчинилась. И клешня, видимая лишь частично, метнувшаяся к лежащему — добить — замерла, а Алвиса и Ивара, слаженно рванувшихся на помощь сородичу, впечатало хитиновым боком в стену — но не размазало по ней.

Я присела рядом с бессознательным Эйнаром, не обращая внимания на продолжающую свое дело упрямую целительницу, и положила руку ему на грудь — а пространство вокруг меня стало выцветать, меняться, словно проваливаясь одно в другое, и на месте синей мозаики стен и цветных витражей атриума проступало совсем другое помещение.

Алтарный зал.

Отполированный черный камень стен, и плети узоров из хрусталя под потолком, утопленные заподлицо в стены… И глыба алтаря в центре зала.

Пространства атриума и алтарной комнаты разделялись, остатки освещения, пробившиеся сюда при перемещении, исчезли— но вместо них наливались молочным светом жилы хрусталя в стенах, реагируя на присутствие. Нет, не просто на присутствие — на меня.

— Правом своим, кровью своей, сутью своей — требую, признай мою власть!

И странное ощущение на грани восприятия, но прочувствованное всей кожей — как будто многотонная масса камней надо мной вздохнула с облегчением, принимая меня своей владетельницей.

Тварь, переместившаяся вместе со мной и драконами, с шипением дернулась на судорожное движение целительницы Маргрит — и я опомнилась, спохватившись, что плохо управляемому детищу Тьмы не место здесь в тот момент, когда я буду полностью занята и еще и на его контроль не смогу отвлечься.

— Пошел вон.

И Дверь межу здешним и потусторонним гостеприимно распахнулась в сторону потустороннего. Многоножка дернулась, визжа и упираясь, клешни суетливо метнулись-туда сюда…

— Пшёл! — рявкнула я во всю глотку, так что, кажется, даже стены содрогнулись, и ее сдернуло, зашвырнуло в сторону прохода и мстительно прихлопнуло дверью растопыренные лапы.

Эхо наших воплей еще гуляло под сводами черного зала, когда я подхватила Эйнара за рубашку и пояс, и приподняла его и с трудом брякнула на алтарь, несмотря на помощь заклинания для переноски тяжестей, и голова бронзового дракона с громким звуком ударилась об алтарь.

Ничего, переживет. Может, мозги встряхнутся — на место встанут.

Драконы расступились к стенам, не пытаясь больше помешать, только целительница Маргрит держалась рядом, готовая в любой момент броситься на помощь.

Я молча обошла алтарь, забрасывая на него свисающие драконьи конечности и устраивая тело как положено.

Нет, ну мало мне проблем в реальности — так еще и наследие предков добавляет! Надеюсь, захлопнувшейся Дверью ему оторвало пару лап, которые оно посмело растопыривать! Пусть теперь подумает о своем поведении, пока новые отращивать будет…

Внутреннее кипение помогало отвлечься от того, что мне сейчас предстояло сделать. Все же, шить разрывы ауры мне еще не приходилось, да и до того…

Перед тем, как приступать к лечению, следовало сделать кое-что еще. И лучше не тянуть, поняла я, присмотревшись к энергетической оболочке Эйнара.

Времени у меня осталось не так уж много.

Хорошо, что драконы — зверюшки живучие!

Я окинула взглядом алтарь и Эйнара на нем, убедилась, что драконы так и жмутся к стенам, а целительница держится на разумном расстоянии, вдохнула, выдохнула, очищая сознание и изгоняя из разума посторонние мысли, и заговорила нараспев, торжественно и призывно:

— Отец мой, о, отец мой, услышь свою дочь, ответь на мой призыв, явись на мой

зов!

И застыла в тягучей тишине, в бесконечный миг, когда сердце обрывается и душа замирает в отчаянии — не ответит! Не услышал! Ты оказалась недостойна, и отныне и навек в поддержке тебе будет отказано!

А потом у дальнего от меня угла алтаря заклубилось крохотное облачко тьмы, разрастаясь, и из него выступила знакомая — и почти забытая — фигура отца. Вито Ривад протянул полупрозрачную смуглую руку, коснулся ею алтаря, и замер в спокойном ожидании, позволяя мне продолжить обряд. С моих плеч будто рухнула плита, размером не меньше алтарной. Они здесь! Они придут, откликнутся!